Козы у сестры, по преимуществу, белые, с серыми подпалинами, лишь одна из них вся белоснежная, без самомалейшего изъяна. Её-то и выбрал наш Васенька.
– Васенька, – уговаривал я юношу, – ты животное гладь подольше и особливо по брюху да по вымени. Козочка, хоть и доена с утра, но ласку твою всё равно восприимствует. Уд же свой просто обозначь присутствием, не следует сей животной скотине его всенепременнейше всовывать. Ты, Василий, сыграй страсть, не надобственно нам никакой физической детализации.
Васенька же слушал меня вполуха, он явно вознамерился сделать по-своему. Натуралист этакий! Природолюб предустановленный!
Для начала разоблачившийся донага юный Кладезев настойчивой лаской стал отделять свою белоснежную избранницу от её незначительного совокупного стада. Я взялся снимать. Козочка взволнованно мекала, Васенькины прикосновения вызывали у неё очевидную досаду. Юноша же всячески старался пробудить эротический подтекст. Сам, по крайней мере, он уж отчасти возбудился. Он поглаживал скотинку по вымени и чуть выше. Козочка, топчась и пританцовывая, жаждала освобождения. Васенька уж пытался приноровиться к ней сзади со своим красноречивым, самовластным удом, но тут произошли одновременно два события: в хлев в соответствии с ролью вошла Сашенька, изумлённо воззрившаяся на зоологические происки своего непутёвого дружка, а кроме того козочка, вдруг извернувшись, непринуждённо и беззлобно боднула Васеньку своими изрядными рожками.
– Тварь! – завопил Васенька с чистосердечною злостью и пнул козочку по её шерстистой ляжке. – Она меня чуть в инвалиды не определила! – пожаловался он.
Мы все расхохотались. Хохотала Сашенька, хохотал я, продолжавший снимать, хохотали и Алёша с юницами, прятавшиеся за моей спиной. Не до смеха было только Василию. Один козий рог угодил Василию в мошонку, другой же заехал в бедро. Васенька, приплясывая, потирал свой уязвлённый детородный девайс. Приложи его гордая скотинка чуть посильнее, так поди могла бы ему что-нибудь там разорвать.
– Ответный удар белой козы! – прокомментировал Алёша.
Тут я выключил камеру. Всё равно фильм был запорот. Обсуждение сделалось оживлённым. Васеньке сочувствовали, над ним и подсмеивались, Васенька злился, порывался выместить досаду на своей рогатой избраннице. Гонялся за ней, хотел поколотить.
– Я ж тебе говорил, Василий, – молвил я, – чтоб ты избегал чрезмерного натурализма.
– Я ей даже вставить не успел! – возмутился Васенька. – Она и не поняла, что я с ней собираюсь сделать!
– Как же – не поняла! – усумнился я.
– Коза, хоть и животное, а тоже честь девичью блюдёт, – усмехнулась Сашенька.
– От посягательств всяческих Васенек, – прибавила Татьяна.
– А давайте я то же самое попробую, – во всеуслышание вдруг