– Я-то что? Я поведу, мне не впервой. Только вот что я тебе скажу, Василий, напрасно ты ко многим с недоверием относишься. Нельзя так! Многие бояре и воеводы хотят служить тебе верой и правдой. Или вот, например, чем плох твой племянник Михаил Скопин? Чем тебе не воин? Да он только и бредит о военных походах и битвах. А сколько книг он об этом перечитал? Ты хоть раз с ним по душам разговаривал?
– Да уж, разговаривал, – уклончиво ответил сквозь зубы Василий и добавил: – кроме того, он успешно выполнил мое поручение по переговорам с Марией Нагой по поводу мощей царевича Дмитрия. И на удивление! Сумел с ней договориться.
– Вот видишь, Василий, оказывается, есть люди, которые готовы тебе служить, помогать в государственных делах,
Когда речь зашла о Михаиле Скопине, Екатерина оживилась. Ее так и подмывало сообщить царю новые фантазии о взаимоотношениях его жены и племянника. И вот, наконец, интриганке представилась возможность влезть в разговор братьев:
– А вчера я, Василий Иванович, видела Михаила Скопина. Он в Грановитой палате с твоей Мариюшкой больше часа о чем-то разговаривал. – Потом, немного подумав, добавила:– Даже обнимались, вот истинный крест, сама видела.
От этих слов Василий Иванович побелел, руки его задрожали, он судорожно вцепился пальцами в подлокотники своего кресла. Даже капельки пота выступили на лбу.
Дмитрий Иванович, видя состояние брата, грозно посмотрел на свою жену и тоном, не терпящим возражения, сказал:
– Давай-ка, Екатерина, иди к Марии, там посплетничаете о последних новостях в Москве, свои новые наряды друг другу покажете, а нам с братом нужно о важных делах поговорить.
Екатерина, недовольная, что ее выпроваживают, и что без нее будут говорить о чем-то тайном, резко встала, стремительно вышла из кабинета, хлопнув дверью.
– Вот дурища! И что ей надобно? Так и лезет со своими сплетнями! Не бери в голову, Василий Иванович, что она тут тебе наболтала. Я сам видел, как они разговаривали. Встретились, как знакомые, перекинулись обычными любезностями и разошлись. Просто моя Екатерина дурит, завидует твоей Марии, вот и плетет что попало. Видит, как ты на ее россказни аж в лице меняешься, и стравливает вас. Не обижайся на нее. У баб ум короткий, зато волос длинный, и думают они порой другим местом, – и, улыбнувшись, хихикнул.
– Я, Дмитрий, все понимаю, что она действительно несет чушь, но вот ничего с собой поделать не могу. Вся моя душа почему-то восстает против племянника. Вроде бы и плохого он мне ничего не сделал. Сам не знаю, что со мной происходит!
– Эх, Василий Иванович, все очень просто! Завидуешь ты ему в душе. Завидуешь его молодости, его красоте. А женушка-то молодая. Помнишь, Василий, я тебе говорил: не женись на молодой, а возьми в жены какую-нибудь знатную боярыню в возрасте. Теперь жил бы спокойно. Но ведь ты не послушал меня. А теперь что?.. Охраняй ее