На этот вопрос может быть получен парадоксальный ответ: достаточно успешно консервируя знание, электронный текст в значительно меньшей мере, нежели традиционная печатная книга, способен транслировать способы бытия в культуре. Поясним сказанное. Не следует, конечно, преувеличивать прочность электронных хранителей информации. Вряд ли случайна ироническая ремарка Умберто Эко: «Даже напечатанная на современной окисляющейся бумаге, которая живет не более семидесяти лет, книга прочнее и долговечнее магнитной записи» [25], вдобавок для своей реализации банально связанной с наличием работающего компьютера и электричества. Но ведь именно в наши дни, впервые после гибели Александрийской библиотеки времен династии Птолемеев, как никогда близка к осуществлению идея универсальной библиотеки, отчасти уже осуществляемая, например, в масштабном проекте «Open Content Alliance» компанией «Майкрософт» совместно с библиотекой Британского музея и Европейской цифровой библиотекой; можно вспомнить также «Google Print», проект преобразования в электронную форму фондов пяти крупнейших библиотек мира.
С другой стороны, информатизация культуры, безусловно, имеет внутренние как социальные (информационная неграмотность и информационная бедность подавляющего большинства человечества), так и собственно антропологические пределы, связанные с невозможностью для реального индивида «обналичить» в собственном бытии «оцифрованные» сокровища культуры. В отличие от книги, которая «приглашает к вживанию в нее, к активности души, к углублению духовного опыта», «информационные технологии требуют, в основном, лишь напряжения рассудка» [6, с. 80]. Виртуальное бытие книги не только радикально видоизменяет читательскую практику, но и – по маклюэновскому принципу содержательности средств сообщения – глубинным образом воздействует на характер сообщаемого материала.
Как отмечает Р. Шартье, «появление электронного текста – это революция и в технике производства и воспроизводства текстов, и в сфере носителей письменности, и с области читательских практик» [16, с. 235]. В самом деле, при чтении с дисплея книга как бы «расшивается»; перед читателем, как во времена античности, развертывается, как правило, в направлении сверху вниз бесконечный свиток, что нарушает привычную процедуру доступа к справочному аппарату, традиционно размещаемому в конце текста.
Материальность печатного произведения культуры трансформируется в электронное инобытие; разрушается связь текста и объекта, в котором он содержится, целостность (а также цельность и ценность) произведения в таком режиме доступа осознать гораздо труднее. Взамен утраты автономности, уникального статуса произведения, предполагающего вдумчивое проникновение в его суть, читатель получает доступ к гипертекстовым ссылкам, что обеспечивает, по словам О. В. Шлыковой,