– Макс, молодец, что пришел, – сказал Рус.
– Ну, как я мог тебя прокинуть, брат, – ответил Макс, – правда, плохо то, что ты в будний день женишься, а то бы я был веселее, смог бы бухнуть сегодня от души. Ну, да ладно, главное, что ты счастлив.
– Так, пошли наверх с нами, – сказал ему Рус, взяв под руку Ирину, и они вошли в дверь Дворца бракосочетания, а потом поднялись наверх по лестнице.
– Вот, прошу вас, проходите сюда, – сказала встречающая администратор. – Как ваша фамилия?
– Лимонов, – ответил Рус.
– А ваша? – обратилась она к девушке.
– Моталыгина, – ответила невеста.
– Так, пройдите в эти комнаты и тут приведите себя в порядок, подумайте, а мы вас пригласим.
Рус прошел с Максом в комнату жениха, а невеста со своей свидетельницей в комнату невесты.
– Ну, что-то ты, дружбан, особо-то не весел, – сказал Макс Русу.
– Да я не хочу жениться, не люблю я ее, – ответил Рус, – просто деваться мне некуда, уже поздно.
– Никогда не поздно, – ответил Макс, – если хочешь, я организую тебе сейчас побег.
– Нет, я так не могу подло сбежать. Эх, – вздохнул он, – что сделано, то сделано. Ладно, разберемся, видно, от судьбы не уйдешь.
– Мы сами строим свою судьбу, – ответил Макс, – тебя тут никто не держит, я бы на твоем месте свалил отсюда.
– Нет, Макс, нет, буду жениться, все-таки нравится она мне, и она меня точно любит, я в этом уверен! – сказал Рус, поправляя бабочку, купленную для такого случая его мамой.
Он посмотрел в зеркало, где увидел не себя, а какого-то измученного грустного человека, совсем не похожего на счастливого жениха. Ему хотелось убежать, и он уже было решил последовать совету своего друга, как вдруг заиграла музыка Мендельсона и их пригласили в зал.
– Ну, с Богом, – сказал ему Макс.
Рус робко вошел, озираясь по сторонам. Деваться ему уже было некуда. Он увидел отрешенное лицо у отца и матери невесты, было такое ощущение, что на свадьбу к своей дочери они пришли просто с огорода – в чем были, не переодеваясь, и что держат их тут насильно. Это заметили все, в том числе и ведущая бракосочетания и администратор Дворца – это было видно по их недоумевающим лицам.
Рус находился в прострации, ничего не видя перед собой и не слыша, в себя он пришел только тогда, когда услышал вопрос,