– Мама, – начал Рус издалека, – помнишь, ты разрешила мне пожить гражданским браком с Ириной?
– Ну да, и что?
– Да вот, мы прожили уже почти год вместе, и нам очень хорошо. И я тут подумал, что… – он набрал в легкие воздуха и сказал ей на одном дыхании: – Я через три недели женюсь на ней.
Ответа не было. Рус тоже молчал. Ответа не было уже почти минуту. Рус осмелился спросить маму:
– Мам, что случилось?
– Ты на этой худобе казанской решил жениться? На этой дурочке деревенской, бесприданнице?
– Да, на ней, мама, мне с ней легко, хорошо…
– Да не нужна она тебе, – перебила его мама, – она тебе не пара, она тебя недостойна! Посмотри, какие у нее родители – чурбаны деревенские необразованные, пустые.
– Ну, а чего я в Питере уже семь лет один и один, отец вон где живет, ты тоже на Севере, сестра в Одессе. Надоело мне все время быть одному, друзей нету, я не пью и собутыльников нет, один все время.
– Ничего, посиди, посмотри телевизор, сходи в театр.
– Не хочу я смотреть телевизор! – крикнул Рус. – Хочу жениться, и все тут!
– Значит так, если женишься, то мне больше не звони, – строго сказала она, – нету у тебя матери.
– Женюсь…
Рус договорить не успел, потому что услышал в трубке короткие гудки.
– Ну ничего, главное, что она знает. Отойдет и приедет на свадьбу, – сказал он вслух, чувствуя облегчение оттого, что все-таки сделал это трудное дело.
Мама позвонила Русу через пару дней и стала плакать, причитать, пытаясь внушить Русу, объяснить его ошибочный выбор.
– Сынок, ты только подумай о том, какая у нее семья. Посмотри, какой тупой отец, работяга, он, если что, сразу тебя в бараний рог согнет, они за тебя ее отдают, потому что она никому больше не нужна. Тебе и не интересно с ней, ты такой весь умный, возвышенный, тебе в аспирантуру надо поступать, а не думать, где взять денег, чтобы одеть, обуть ее. Ты еще для себя-то не жил. Да ты подумай, ты же ее и не любишь-то, зачем тебе жениться? Живешь ты с ней – ну живи и дальше гражданским браком.
– Да я обещал ее отцу, когда они мне жить с ней разрешили, – сказал Рус, – теперь не могу обмануть, стыдно мне будет потом всю жизнь.
– Да ты что?! Вот хитрый и наглый!.. Ну ты не придавай этому значения, он понял, что ты честный и порядочный мальчик, и навязал на тебя это слово. Если бы не ты был на этом месте, а другой – понаглее и посмелее, он бы послал этого отца, и тот бы даже не вякнул – и так разрешил бы жить с ней. Брось ты ее. Все так делают.
– Да стыдно мне будет, мама, – ответил Рус грустно, – я же обещал.
– Какой