– Да, в США такие лекарства есть. Дорогие, но эффективные, новое поколение, последовали медицинские термины. Но, – заведующий сделал длинную паузу, – мы без лицензии Минздрава СССР не имеем права применять к больным такие препараты. А лицензии на эти лекарства, насколько мне известно, нет. Так что, молодой человек, не трудитесь зря.
Николай секунду молчал, потом схватил заведующего за воротник белого халата и заорал:
– А лицензия на смерть моего ребенка и моей жены у Вас есть?
Он продолжал трясти светило медицины. Врач кое-как вывернулся, налил два стакана воды – себе и бешеному посетителю. Отдышался, и тихо сказал:
– Ладно, везите лекарства, они должны помочь. Но поймите, я сильно рискую и репутацией и местом, – и совсем шепотом, – мой риск дорого стоит.
Через месяц Таню выписали. Анализы были хорошие. У нее уже был виден живот.
Таня ходила по квартире, осматривала каждый уголок, трогала каждую вещицу, дышала воздухом дома. Николай сидел в кресле и смотрел на жену. Она сильно изменилась. От носа до кончиков губ пролегли чуть заметные морщины – свидетельство страдания. Глаза были спокойного синего цвета, как теплое южное море. Она прилегла и задремала. Николай включил компьютер, первый раз за последние три месяца он смог сосредоточиться на работе. К утру была готова статья, ее опубликовали сразу несколько научных журналов в Советском Союзе и за рубежом. Николай понимал: нужны деньги, и он их зарабатывал единственно возможным для себя путем – своим талантом и трудолюбием.
Жизнь в маленькой квартире в Беляево текла тихо и размеренно.
По совету врачей и, прежде всего, мамы Таня отказалась от лекций и семинаров, редко появлялась на кафедре. Она задумала написать книгу и учебное пособие для студентов по материалам Гарвардского университета. До сих пор они так и оставались невостребованными. Составила подробные планы, но оказалось, что за компьютером она больше часа просидеть не может – начинает болеть поясница.
Через месяц поясница стала болеть почти постоянно. Ребеночек рос, набирал вес. Марианна через знакомых врачей «достала» бандаж для поддержки живота, на какое-то время стало легче. Потом боль возобновилась, она нарастала с каждым днем. Таня не могла сидеть, стоять, лежать. Ее положили в ту же больницу и в ту же палату. Врачи недоумевали, угрозы выкидыша нет, откуда такая боль? Все губы были искусаны в кровь, руки истерзаны. От постоянного болевого синдрома у Тани началась серьезная депрессия. Марианна часто плакала, только она догадывалась о причинах дисфункции почек, а теперь, когда ребеночек стал набирать вес, и о причинах боли в пояснице.
Тот страшный вечер, когда Петр избил свою дочь, Марианна помнит до мелочей. Почему она сразу не убила Петра, чтобы спасти дочь, внука или внучку! Работала бы врачом в колонии, подумаешь – нары. А видеть, как страдает дочь и сможет ли родить – это наказание хуже тюрьмы. «А может быть, я ошибаюсь, –