– Ты не можешь этого знать! Так говорят многие девочки до определенного возраста, но со временем это забывается. Но от тебя, все же, странно такое слышать.
– Как видно, ты всерьез меня не воспринимаешь, но придет время, и ты поймешь меня. Я всегда отвечаю за свои слова. Девственность – это моя религия, и об этом мы еще поговорим. Что касается твоего утверждения, что я не могу знать. Раскрою тебе еще один мой талант: дар предвидения. Не улыбайся! Знаю, сейчас это модно, и появилось много шарлатанов, делающих на обмане деньги, или преследующие другие цели. Но это не для меня! Хочешь, скажу, как ты умрешь?
– Было бы любопытно…
– Тогда слушай. Когда ты выполнишь свою функцию по отношению ко мне и станешь мне не нужен, я отправлю тебя в аэропорт, и ты улетишь из Еревана навсегда. Ты сядешь у иллюминатора самолета, и во время разбега увидишь, как взлетает ввысь черно-белый журавль. Ты будешь думать обо мне, едва сдерживая слезы, когда услышишь звук удара от столкновения самолета с журавлем. Самолет начнет падать, а ты будешь счастлив, что смерть придет к тебе так кстати.
– Что ж, благодарю за эксклюзивную информацию! Но, как всегда, ты говоришь загадками. Впрочем, я не возражаю, так даже интересно. Роль загадочной девушки интригует.
– Старик, мне немного обидно, что ты воспринимаешь меня такой. Запомни: я не играю роли! Это мое естество.
– Тогда ответь мне, какую роль ты предназначила мне? Ты призналась, что используешь меня для каких-то целей. Собственно, об этом я тебя и спрашивал.
– Понятно, что ты об этом узнаешь. Но куда спешить? Прости, но ты в том возрасте, когда спешить некуда. А чем ты, собственно, не доволен? Ты общаешься и целуешься с молодой и красивой девушкой, которая тебе симпатизирует и признает в тебе своего раба. Я уверена, многие об этом лишь бы мечтали. Тебя что, не устраивает такое рабство?
– Анна, ты очень умело все закручиваешь, лишая меня всякой самостоятельности в наших отношениях.
– Старик, останови машину!
Я подчинился и съехал с дороги. Она обняла меня за шею и наградила столь долгим и умелым поцелуем, после которого трудно задавать вопросы. Отпустив меня на некоторое время, она сняла блузку и ее девичьи груди оказались совсем рядом. Затем взяла руками мои щеки и вновь прильнула к моему рту. Мои глаза невольно закрылись, но она приказала открыть их и не отрываться от ее взгляда, который физически не мог быть ближе, и это произвело на меня ошеломляющее воздействие, которое, при всем моем богатом опыте, было впервые. Воистину, проказы любви неисчерпаемы!
Но когда я попытался дотронуться до ее груди, она резко отпрянула:
– А вот этого не надо! Запомни, мое тело неприкосновенно, как и все прекрасное. Я уже обещала тебе, что ты будешь его созерцать во всех ракурсах, во всех подробностях,