– Ты, правда, думаешь, что этот пижон на тебе женится? – спросила её Даша в один из дней.
Алёна, ещё не успевшая толком проснуться и подняться с постели, недовольно на неё покосилась.
– С чего ему на мне жениться? Мы даже не целовались ни разу.
– Он, точно, маньяк, – зло хмыкнула Даша. – Или, может быть, гей?
– Может быть, – отозвалась Алёна, всё ещё надеясь избежать скандала. – Мне всё равно.
– Наверное, в этом всё дело, – деловито покивала Даша. – Он гей, и хочет тобой прикрыться. Будешь женой скрытого гея. А что, совсем неплохо. Останешься в Москве.
Алёна с нехорошим прищуром наблюдала за ней.
– Даш, ты что такая злая в последнее время? Бесишься, что он для прикрытия тебя не выбрал? Думаю, ты бы не отказалась даже таким способом в Москве остаться, да?
В Алёну полетела подушка, потом ещё одна, она вскочила, подняла одну из прилетевших подушек с пола, и с удовольствием огрела ею Дашку по голове. Та взвыла, после чего заголосила:
– Ты идиотка! Я причёску целый час делала! Мне на прослушивание идти!
Алёна подушку кинула на её диван и возмущённо сдула со щеки прядь волос. И вот тогда сказала:
– Может, уже посмотришь правде в глаза и поедешь к маме с папой? Кажется, им куда больше нравится твоё пение, чем всем московским продюсерам.
Дашка уставилась на неё, не мигая, и, кажется, впервые промолчала. Отвернулась от Алёны, и той захотелось, правда, захотелось попросить прощения, сказать, что она так совсем не думает, но обида клокотала в горле, и Алёна промолчала. Вместо извинений, поторопилась собраться и уйти на работу. У неё было ещё два свободных часа перед началом смены в кафе, но оставаться дома не хотелось. Ещё два часа либо ругаться, либо сидеть в тягостной тишине. Но чего Алёна совсем не ожидала, так это того, что вернувшись вечером, не найдёт в комнате ни подруги, ни её вещей. Только короткую