– Так, Фокин Мартын Иванович, 1893 года рождения, служил в жандармах. Все правильно?
– Не все, господин хороший. Я служил в пограничной страже.
– Мне плевать, в каком месте была эта стража, но в России мы стражников на фонарях развешивали.
– Да мы границы от контрабанды охраняли, а не заключенных – поняв, с кем его путают, внес ясность Мартын.
– Ты мне мозги не компостируй. Вот написано вахмистр, значит, вахмистр, а это жандармское звание.
– Да господин хороший, вахмистры и у конников есть.
– Ты же не конник, а стражник. – Выражение лица гепеушника говорило о серьезности момента – Твое счастье, что пока у нас здесь прав маловато, а то бы я тебя своей рукой пристрелил, сволочь жандармская. А место в Советской России для таких как ты не предусмотрено. Вот в январе горели механические мастерские. А не приложил ли ты руку к поджогу? Мы будем разбирать это дело и поверь, первым подозреваемым пойдешь ты.
На этом и закончились переговоры с чекистом. Мартын остался без гражданства. Многие после собеседования в ОГПУ получали похожий ответ и прямо из советского консульства отправлялись в китайскую Управу, где принимали гражданство страны проживания. Мартын счел для себя унизительным становиться китайцем. Он ждал увольнения, но репрессивный механизм страны Советов еще не был отлажен и дал сбой. Механические мастерские станции Харбин продолжал возглавлять человек без гражданства Фокин Мартын Иванович.
Отец и сын
А у Мартына пропал интерес к работе. Отказ в получении гражданства как будто оборвал важную струну в его жизненном настрое. Он шёл на работу, а ноги не желали идти. Он подходил к воротам мастерских, а в груди свербело, давило, требовало остановиться и повернуть назад. Мартын ожидал последствий от разговора с гепеушником, но пока была тишина.
Все чаще руководители различных служб стали после работы собираться в буфете управления КВжд. Двери запирались, на стол выставлялся коньяк, выкладывалась немудреная закуска и начиналось обсуждение происходящего. Все сходились во мнении, что дорога разваливается. Причину находили в том, что ключевые посты заняли неграмотные, зато, как они про себя говорили, политически подкованные кадры. Это моментально сказалось на экономических показателях: прибыль от эксплуатации дороги упала в пять раз.
Обсуждали царскую администрацию, управлявшую дорогой вплоть до 1924 года. «Да, – говорили про них – воровали. И помногу, сволочи, воровали. Но ведь и нам на очень хорошую зарплату оставляли. А теперь не воруют. И что? Где зарплата?»
Вскоре Мартыну эти однообразно проходящие собрания надоели, и он перестал задерживаться, иногда уходил с работы раньше положенного и стал чаще бывать дома.
До сих