– Сперва нужно закрыть трещины и уничтожить остаточную магию.
– Понятно, – Фай плюнул еще раз, стараясь попасть в круглую коленку. Попал, – я позже зайду.
– Как же я ненавижу обращенных! – неслось ему в спину. – Так и тянет подставить клинок к горлу и надавить, медленно, по капле впуская в них истинное знание!
– Не много ли ты пьёшь в последнее время? – задумчиво спросил себя Фай и хотел захлопнуть дверь, но на пороге что-то дернуло его оглянуться.
Вовремя. Ариетта выпустила волну света, а сверху ей в голову врезалась тяжелая доска-пятидесятка.
– Доска летающая, да не та, – Фай вытер с лица брызги крови и закрыл дверь.
В холле его поджидал еще один сюрприз: Лиза села на кол к вампиру, по которому ползали фиолетовые глазки.
– Чего уставился? – грубо спросила девушка. – Глазки мои, не видишь что ли?
– Простите, я подумал, что это картошка… – на всякий случай, Фай нащупал в кармане шприц.
– Дебил! – вампир, будто суетливый старьевщик, убирал вещь за вещью в прозрачный рюкзачок.
– Не обращай на него внимания.
– Достали просто эти теплокровные расисты! – уверенно надел счастливую чёрную кепку с белой надписью и накинул сделанную из кенгуру тёмно-красную куртку с рюкзаком на животе. – Глянь, как он на меня зыркает! Так бы и вбил в меня кол! Так бы залил раскаленного серебра мне в глотку!
– Да ну вас, кровососы-лузеры, – Фай плюнул и пошел в офис.
– Ты что плюешься, козлина теплокровная? – неслось вслед. – Мы тебя еще высосем, шовинист!!!
– Очнулся, гипс, – донеслось из офиса.
– Что за гипс? – не понял Фай. – Почему он очнулся?
– Осень была, – продолжал рассказ Чернокнижник, – Это был вторник, как сейчас помню: дождь, грязь, крики прохожих, грузовик с мукой грубого помола, вот гипс и очнулся.
– Н-да, – протянул Криспиан, – бывает же такое?
– И главное, прикинь, музыка, – Чернокнижник изобразил руками, будто дирижирует оркестром. – А дальше свет упал на ее лицо, Бог ты мой, ну и «красавица»!!! Женщина лет сорока, сидела под деревом возле тротуара, одета не пойми во что, двух передних зубов нет, под глазом вырисовывался синяк, видимо упавшего отсвета, волосы в беспорядке, а изо рта шел убийственный запах перегара.
– Ты еще и понюхать ее успел? – заинтересовалась катающаяся на напольном вентиляторе Фабиолла. Она была в белом шелковом халате, под которым ничего не было. Пояс, окутывавший халат, был развязан – створки расходились в стороны, волнительно трепеща под потоками прохладного воздуха.
– Не успел, пришлось от гипса убегать.
– А-а-а, – она потеряла интерес к дальнейшему разговору и стала плеваться в висящий на стене календарь с председателем Счетной палаты в купальнике из аудиторской отчетности.
– А дальше