– Пусто.
Женщина прикусила губу, затем усмехнулась.
– Значит, Лили всё-таки их потратила.
– Ясно, – я поставил шкатулку на стол. – Если нарою какую-то информацию, я вам сообщу. А это номер моего телефона, если вдруг вам будет что сообщить мне. Ну, если вдруг девочка объявится, чтобы я напрасно не стирал свои подошвы.
Моника молча кивнула, но провожать меня до двери не пошла, попросив просто захлопнуть ее посильнее. Я спустился на лифте и, проходя мимо консьержа, подмигнул ему.
– Эй, мистер, – окликнул меня парень. – Я вспомнил когда последний раз видел мисс Джефферсон!
– Что ты говоришь? – я вернулся и облокотился на его конторку. – Ну и когда же?
– Два дня назад, в субботу. Она вышла из дома…
– И куда направилась? Ты видел? Хотя бы в какую сторону от дома?
– Она села… Вы только не подумайте ничего плохого… Ну, будто я подсматривал за ней…
– Нет, нет, ты за ней не подсматривал. Итак?
– Будто я по ней сохну…
– Ни в коем случае, дружище! – нетерпеливо успокоил я парня.
– Она села в автобус, который останавливается сразу за углом дома?
– Сама села?
– А как ещё?
Я удовлетворённо кивнул, достал из кармана доллар, отдал его парню и направился к выходу. Малолетний консьерж недоумённо уставился на огромную денежную сумму. Надо признаться, я всё-таки был не очень похож на директора школы.
4
Сев в свой раскалившийся на солнце «Форд», больше напоминавший сейчас доменную печь, я вдруг почувствовал, что соскучился по Ньютон-стрит и её милым обитателям. Странно, особенно если учесть, что до сих пор мне редко приходилось заезжать на эту улицу. Но я любил свои слабости, всегда старался уступать им, а потому сейчас взял уже знакомое с утра направление. За время моего отсутствия возле офиса Реджинальда Джефферсона ничего не изменилось. Я припарковался на противоположной стороне, вышел из машины и открыл дверь под тщетно вопящей над пустынным тротуаром яркой вывеской. Внутри действительно оказалось кафе. Причём его окна выходили точно на интересующий меня объект. Я присел за крайний столик, накрытый скатертью сомнительной свежести, и, наслаждаясь благодатной прохладой, взглянул на часы. Четверть пятого. За железной оградой старый садовник теперь уже не сидел на ведёрке, а делал вид, будто подметает дорожку. Его внешний вид весьма красноречиво выражал то, как ему хотелось побыстрее убраться оттуда. Я взглянул на толстого лысоватого со лба бармена. Похоже, моё появление не произвело на него никакого впечатления. Он стоял, сонно облокотившись на липкую стойку, вяло отмахивался от назойливых мух сероватым полотенцем и слушал хриплый радиоприёмник, по которому передавали последние новости. Кроме нас в забегаловке никого не было.
– Хочу мартини и колу, но обязательно со льдом, – произнёс я.
Бармен медленно перевёл на меня взгляд,