Щёчки девушки заалели, отвечает:
– Наташка я…
Строчки экспромта сложились быстро. Набрал в грудь воздуха, и только открыл рот, за забором заблеял козёл. Девушка засмеялась, бабушки засмеялись, смеялась даже лавочка, на которой они сидели. Я покраснел, как новый светофор, но поэта так просто не сломить!
Любил тебя я с ночи до утра,
Любовь моя горячею была.
Я с алых губ твоих любовь
Пил полной чашей,
Как хорошо, что ты звалась Наташей.
В глазах девушки неподдельный восторг, милый ротик приоткрыт.
– Вы настоящий поэт! Вы как Лермонтов!
Юное создание оборачивается, с ней и я. За спиной у нас стоят ещё четыре девушки в разноцветных сарафанах.
– Девочки! Он настоящий поэт! Он мне стих любовный написал! Я – его муза!
На меня с интересом смотрят все.
– Поэт, взаправдашний, – слышу, как переговариваются девушки, бабушки закивали головами.
Поднимаю подбородок повыше, делаю задумчивое лицо, эх жалко шляпы нет! Расступись народ, новый Пушкин по деревне идёт!
Иду, разглядывают людей и дома, люди смотрят на меня, кто-то тычет в меня пальцем. «Поэт, поэт идёт», – слышу за спиной. Немного надуваю для пущей важности щёки, грудь колесом, опять подумал о шляпе. Следующий раз приеду в шляпе, и трость у деда возьму – поэт я или кто? Представил, как важно иду по деревне помахивая тростью, молодухи с восхищением смотрят на меня. Ко мне подходит Наташенька (странно, как это она в мои мечты попала?) подносит рюмочку и огурчик: «С приездом господин поэт, заждались».
– Эй ты! Слышь, пижон! Ты, что ли, поэт?
Из сладких грёз вырывает голос парня, лет двадцати на вид. Стоит не один, с ним ещё четыре человека. Где-то вдалеке замычала корова, закричал петух, к чему бы это?
«Наверное, попросит стихотворение для своей девушки написать» – подумал я.
– Ты что ли Наташке стих любовный написал? – спрашивает он.
– Да, я, – отвечаю важно, неторопливо.
– Вообще-то, она моя! – отвечает парень. – Ребята, хватаем его и сажаем на борова бабы Нины, пусть прокатится, «женишок»!
Один из парней забирает мой блокнот.
Четыре пары крепких рук хватают меня, пятый выводит здоровенную свинью. Сажают сверху, смеются.
– Не боись и держись покрепче, – советуют они. Самый мелкий из парней бьёт свинью по ляжке крепкой мозолистой рукой, меня отпускают. Свинья с визгом срывается с места.
До самого последнего момента в душе жила надежда, что это просто шутка. Нет, не шутка. Свинья рванула вдоль по улице. Она воняет и орёт. Я тоже ору от страха, руками вцепился в свинячьи уши, ногами покрепче обхватил бока, один сандаль потерялся во время бешеного старта. Проезжаю на своём «коне» мимо бабушек на лавочке, обгоняю неторопливо идущую Наташу с подружками. У девушки от увиденного в глазах испуг и сострадание. В голове рождаются стихи:
Вот моя деревня,
Вот