За жизнь. Евгений Пекер

пятого? – переспрашивал я.

      – Да, шестьдесят пятого, – отвечали подпольщики из столицы.

      Ага, всё ясно. Шестьдесят пять рублей обещают нам за концерт. Теперь нужно выяснить – каждому или шестьдесят пять на двоих.

      – Да, – говорил я, – я её очень люблю, но у меня, к сожалению, нет её в коллекции. А у тебя их, случайно, не две?

      – Две, – говорили мне.

      Отлично! Значит – каждому.

      – Вообще-то она мне, конечно, нравится, но сейчас я больше торчу от XTC – Rockpalast года так восьмидесятого – восемьдесят первого… – начинал я сражаться за процветание нашего коллектива.

      – Я не люблю новую волну, – холодно говорил менеджер из Москвы. – Расцвет рока – это всё-таки семьдесят пятый год.

      – Пожалуй, – соглашался я. Пусть будет семьдесят пять мне и семьдесят пять Витьке, по тем временам это было очень много.

      Но такое случалось нечасто. Кое-какие деньги приносила также торговля в Москве лентами с записями нашего первого альбома – мы привозили лент по десять и продавали рублей на пять дороже стоимости ленты. Но и это бывало от случая к случаю – иногда в ленинградских магазинах заканчивалась чистая лента, и это подрывало наше благосостояние…

      Самое смешное, мне кажется, что вся это публика, проходившая в газетах под общим названием «неформальные молодёжные объединения», сделала для развала Союза или по крайней мере для укорачивания агонии этого развала гораздо больше, чем всё диссидентское движение, вместе взятое. При всём моём громадном уважении к последнему. Больше самиздата и больше Галича. Я очень люблю песни Галича, хотя «люблю» – не совсем подходящее слово в данном случае. Человек, не просто знающий, а пропустивший через себя его песни, будет мне априори близок, даже если это будет единственная вещь, которую я буду о нём знать. Просто потому что он уже по определению не может быть сволочью.