Марианна Цой:
…Осень была как осень. Витя дважды летал на восток играть акустику. Первый раз с Майком в Свердловск. Там оба отравились напитком под названием «Горный дубняк». Не знаю, насколько он горный, но дубняк у вернувшегося Цоя был полный…
БГ:
…А Брюс Ли оказался очень уместным, и там ещё нунчаки висели на стене. Я сам к тому времени «Войти в дракона» – главный брюсовский фильм – смотрел как минимум раз пятнадцать. Я за нунчаки сразу схватился, порадовался любимому оружию, и Витька показал, что он с ними делает. А получалось у него здорово. То ли в крови у него было, то ли что – но это производило впечатление блестящее: почти Брюс Ли! У Витьки было правильное выражение лица, и нунчаки стояли хорошо. И будь я, скажем, разбойником, то, встретив такого человека на улице, я бы подумал, приставать к нему или нет – настолько это было впечатляюще. Под Брюса Ли и нунчаки мы вино-то всё и выпили. И впали в особое такое медитативное состояние, замешанное на «новом романтизме», Брюсе Ли и китайской философии…
Эх… Брюс Ли, первые видеосалоны и гнусавый перевод Володарского. Как много в этом звуке… Вместо названий фильмов на входе часто просто писали жанры: ужастик, карате, боевик, эротика; так что, однажды, уже заплатив кровный рубль за вход и войдя в зал, я с большим разочарованием услышал от знакомого, что показывать сейчас будут фильм Меснидзе – это звучало как интеллектуальное грузинское кино и было не совсем то, что хотелось смотреть в 16 лет. К счастью, у знакомого оказались фефекты фикции, и фильм оказался «Местью ниндзя».
Андрей Панов:
…Цоя и других из Серовки выгнали именно по той причине, что они там начали ходить в булавках, а Серовка всегда была рассадником пацифизма. Анашой там воняло на всех этажах…
…Я тогда занимался пластинками, постоянно были деньги с этого. Выпивка была дешёвая. Вите родители всегда давали рубль в день. Сначала мы спрашивали, когда скидывались, у кого сколько, а потом перестали спрашивать. «Давай свой рубль», – говорим. Все знали, что у него рубль…
…Был такой хороший случай. Родители уехали на юг, оставили Цою девяносто рублей, из расчёта трёха в день. А у Цоя была мечта, как у всех, – двенадцатиструнная гитара. Он побежал и тут же её купил. 87 рублей она стоила. А на сдачу, поскольку голодный, у парка Победы купил беляшей по шестнадцать копеек. И, значит, натощак их навернул. С тех пор беляшей не ел…
…А потом стали появляться разные панковские плакаты, показали их по телевизору, и мы сразу завелись. Идиотничаем. То в трусах зимой по улице, то обвешиваемся разными паяльниками-фигальниками, надеваем одежду не по размеру. Разные глупости. А как-то показали, что они ещё и булавками обвешиваются. Нам понравилось. Мы типа тоже меломаны, давай булавки. Я помню, для полного идиотства надел галифе, а у меня были такие здоровые клёши – финские вельветовые. Я взял их и ушил внизу очень красиво. Ходил по улицам, и все смеялись. А через три года смотрю – все