С этим витражом вышла занятная история. В октябре 1941 года во время бомбежки Москвы, он разбился на мелкие осколки, которые были собраны сотрудниками консерватории (насколько это представлялось возможным) и долго хранились в подвале. Стену заложили кирпичом, на место витража повесили картину «Славянские композиторы» Ильи Репина. О реставрации витража речь зашла лишь в конце 1970-х годов. Из подвалов вытащили ящики с остатками витража и стали выкладывать его по кусочкам на паркете в фойе партера. Тут-то и выяснилось, что от образа самой мученицы Цецилии не осталось и следа, сохранились лишь осколки фона с орнаментом. Восстановление пришлось отсрочить, а в 1990-х годах ящики с осколками пропали. Хорошо хоть, что осталась старая фотография, по ней уже в 2011 году и создали новый витраж (опять же в Петербурге) по современным технологиям. Ныне он встречает посетителей Большого зала на том же месте, но кто был автором того, первого витража, так и неизвестно.
Славянские композиторы. Фрагмент картины И.Репина
А картину «Славянские композиторы» после вторичного обретения витража повесили неподалеку, хотя ее не назовешь шедевром Репина. Писал он ее для ресторана «Славянский базар» по заказу его владельца А.А. Пороховщикова, мецената и славянофила. Он и поставил задачу перед художником – отобразить на холсте собрание русских, польских и чешских композиторов. Поначалу заказчик обратился к модному тогда Константину Маковскому, который заломил за работу аж 25 000 рублей. Молодой Репин оказался куда более сговорчивым, его устроила сумма всего в 1500 рублей, за что он был подвергнут остракизму: мол, сбивает цену. От него требовалось всего ничего: собрать вместе композиторов, большая часть которых давно отошла в мир иной. Получался прямо-таки библейский сюжет. Кандидатуры достойных назвал сам Пороховщиков, которому с выбором помог Николай Рубинштейн, вместе с братом Антоном также попавший на картину. А вот Мусоргский, Бородин и Чайковский такой чести не удостоились. Репин обратился к Пороховщикову с просьбой добавить их к сонму избранных, на что получил довольно грубый ответ: «Нет, уж вы всяким мусором не засоряйте этой картины! Да вам же легче: скорее! скорее! Торопитесь с картиной, ее ждут…» Пороховщиков благоговел перед Рубинштейном, не подвергая сомнению его точку зрения на то, кого считать композитором, а кого нет. И если отсутствие Бородина с Мусоргским объясняется неприятием Рубинштейном «Могучей кучки», то с Чайковским сложнее. Вероятно, директор консерватории видел его лишь профессором своего заведения.
Московские купцы, собравшиеся в «Славянском базаре», картину приняли хорошо. Павел Третьяков даже намеревался купить ее для своей галереи, но цена оказалась слишком высока