Николай постоянно искал предлог, чтобы где-нибудь уединиться с Анфисой и признаться ей в любви. Его положение квартиранта Балясова, не позволяло пригласить ее на ужин домой, а больше-то и уединиться было негде. Не ходить же им под ручку по ночной станице? Так прошел месяц, и он болезненно переживал, что до сих пор не признался ей в любви и не поцеловал ни единого раза в ее красивые тонкие губки. Она видела, что он мучается этим, и однажды сама пригласила его к себе домой на ужин.
Николай сходил в бакалейную лавку и купил для детей Анфисы гостинец, конфет и пряников. Вечером, когда стемнело он, сообщил Балясову, что хочет прогуляться и вышел на улицу. Филипп Григорьевич понял, конечно, куда хозяин решил прогуляться, но виду не подал. Ночь была лунная, Николай уже хорошо ориентировался в станице и быстро определил, куда нужно идти. Анфиса долго объясняла ему, как найти ее хату. Главная примета – две груши в палисаднике, вскоре подсказали, что Николай пришел к ее дому.
Он остановился, чтобы успокоить дыхание и поймал себя на мысли, что разволновался. Мужчина вошел за калитку, и, приблизившись к окну тихо постучал. Дверь открылась, на пороге показалась Анфиса в цветастом новом платье. Она молча взяла его за руку и повела через сени в гостиную комнату, которую казаки почему-то называли залом. Там на столе в подсвечниках горело несколько свечей. Стол был накрыт на двоих, Николай увидел жареную утку, картофель, помидоры, огурцы, два пустых стакана и бутыль со свойским вином. Николай положил на стол кульки с конфетами и пряниками.
– А это зачем, Коля? – спросила Анфиса, и от того, что она назвала его ласково по имени, у него екнуло сердце.
– Гостинец детям! – ответил сконфуженно Николай, почувствовав, что задыхается от приятного волнения.
– Я детей к мамане отправила на ночь, – игриво сказала Анфиса, – негоже им смотреть, как я принимаю мужика….
А дальше все происходило, как во сне, они выпили вина, поужинали. Когда пришло время, ложиться, Анфиса попросила его выйти и дать ей спокойно раздеться. Он подчинился ее требованию, и когда Анфиса крикнула ему «заходи», Николай вошел в спальню. Осознавая, что сегодня, прямо сейчас сможет целовать ее первый раз и испытать таинство близости с любимой женщиной, он начал быстро снимать с себя одежду, предварительно погасив горящую свечу.
Мужчина лег в постель, потерял отсчет времени и контроль над своими действиями. Он целовал Анфису, крепко прижимая к своей груди, ощущал ее тело и вдвойне пьянел от этого. Николай целовал Анфису с ног до головы, не стесняясь, касался губами всех ее интимных мест…. Ему никогда не было так хорошо, он не испытывал за свою жизнь ничего подобного, задыхался, казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Анфиса, долго хранившая верность погибшему мужу, отпустила на волю свои чувства, щедро дарила