– Извините. Пойду посмотрю, кто там.
Он вышел, Андрей незаметно двинулся следом. Отставая от него так, чтобы тот не заметил его, он, выйдя из кухни, миновал длинный коридор, гараж и затаился за металлической дверью, устроив себе отличный наблюдательный пункт, – вспыхнувший над воротами фонарь хорошо осветил часть дорожки и калитку.
– Ты? Люся? – услышал Андрей и, вытянув голову, чтобы получше разглядеть, кого фермер называет Люсей, увидел входящую во двор Людмилу. В длинной черной дубленке с пышным меховым воротником, в белых сапогах (и это в такую-то грязь!), с непокрытой головой, она стояла перед великаном фермером и что-то оживленно ему говорила. Андрей даже дыхание задержал, чтобы получше слышать.
– Ты уж прости меня, что я так поздно, да и не вовремя. Вижу, у тебя этот… мент… Ты уже знаешь, что произошло. Теперь, когда его нет, я могу сказать тебе… Конечно, все это прозвучит сейчас так, как если бы я. О господи, не знаю даже, как сказать… Словом, пока Вадим был жив, я не могла ответить на твои чувства, понимаешь? Хотя, нет, как можешь ты понимать, когда ничего не знаешь… Он был страшным человеком, поверь мне. Я толком о нем ничего не знаю, в смысле, чем он занимался, с кем водил дружбу, возможно, занимался какими-то нехорошими делами. Иначе как бы он купил квартиру? Но я его боялась, очень боялась. И не то чтобы он угрожал мне, нет… Хотя он знал, что ты ухаживал за мной.
– Люся, да ты успокойся. Пойдем в дом, чего стоять на ветру? Холодно же, а ты даже без шапки!
– Нет-нет. Там же машина мента, он у тебя… Зачем он здесь? Что ему нужно?
– Так ведь ночь, поздно. Я предложил ему остаться у меня.
– Вы с ним что, знакомы?
– Да нет, просто хороший человек.
– Это мент-то хороший человек?
– У меня отец был опером.
– Извини. Я пойду.
– Ты пешком сюда пришла! По такой непогоде! Что ты хотела мне сказать?
Андрей удивился тому, что Никитин так до сих пор еще и не понял, зачем к нему ночью пришла практически овдовевшая молодая женщина.
– Ты что, действительно ничего не понял?
Она проговорила это так тихо, что Андрей вообще перестал дышать. И он совсем не удивился, когда Людмила, встав на цыпочки, вдруг обняла Никитина и прижалась к нему, пытаясь коснуться губами его губ.
«Ну и дурак же ты, Никитин!» – Лазарев покачал головой. Значит, он все правильно понял: Людмила, узнав о смерти Вадима, не то что не рыдает по нему, не убивается, все наоборот, она чуть ли не обрадовалась такому неожиданному освобождению и теперь, надеясь на то, что чувства фермера к ней не остыли, решила для себя действовать, причем быстро! Где домик на реке, который после смерти Вадима так и останется лишь мечтой, а где реальное, мощное фермерское хозяйство, да еще и нежная любовь красивого, умного и здорового Никитина?!
– Люся… – Никитин обнял Людмилу и принялся целовать. Оторвавшись от нее, он, едва переведя дыхание, забормотал