– Ох, люди добрые, а с моим Фомиром этот проходимец что сотворил?! – Запричитала вывалившаяся из толпы дородная женщина в цветастом переднике, – обещал снадобье приворотное, чтоб кровь подогреть, да страсть былую разжечь.
Вокруг прокатилась волна смешков – щёки матроны покрылись румянцем, но она не отступала:
– Я всё сделала, как этот прощелыга сказал, мужу перед обедом вместо молока крынку с зельем этим треклятым поднесла. Тот принюхался, крякнул, крынку разом в себя опрокинул, а после хитро так на меня посмотрел и говорит: «Надобно второе гномье зелье испробовать», – да в сарай подался. Я за ним, там второй бутыль стоит, что давеча Фомир купил, чтоб язык скотины понимать и хозяйство под неё устроить. Значится, он и этот бутыль в себя опрокинул, да с Молошей полез обниматься, то бишь, с коровой нашей. Весь день мычит, лыка не вяжет!
– Да от твоего Фомира сивухой разит! Проспится он, не боись, – выкрикнул кто-то.
Толпа взорвалась хохотом, матрона, побагровев, полезла на гнома с кулаками, однако мужики удержали:
– Негоже самим расправу чинить, за старостой послали, придёт и по чести рассудит.
Тем временем со стороны деревни к базарной площади приближался десяток наспех вооружённых крестьян, во главе с седовласым дядькой крепкой наружности. Рядом крутился тот самый паренёк в соломенной шляпе, что помог вспомнить былую прыть престарелой кобылке. Его обиженный голос мне удалось разобрать даже сквозь гомон толпы:
– Не пил я гномьего зелья, дядь Замар, честное слово… ох, вот же она! – Самым невежливым образом парень ткнул пальцем в мою сторону.
Шум стих. Только невозмутимый ослик неторопливо жевал невесть чем приглянувшийся ему кусок ткани. Я слегка смутилась, чувствуя на себе пристальное внимание, и, не придумав ничего лучше, картинно опустила дубину перед собой, сложив на неё руки – так делали рыцари на рисунках в моих любимых книгах.
– Здравствуйте, – после секундного замешательства произнесла я максимально любезным тоном. Получилось не очень убедительно.
Ответным приветствием стал опасливый ропот. Дядька по имени Замар поспешил со своим войском к толпе в центре площади. Дружине его надо отдать должное: мужички хоть и спали с лица, но всё же ощетинились кто чем мог, загораживая собой народ. Убедившись, что я не мчусь на них в неудержимом желании понаделать лепёшек, сельский глава сделал пару шагов вперед:
– И тебе не хворать, зачем пожаловала?
– Пообедать, – красноречие не мой конёк, когда на меня смотрит такая толпа.
– Вот! Вот! Я же говорил! – торжествующе закричал юный владелец плетёной шляпы, а мужик в кузнечном фартуке поудобнее перехватил здоровенный двуручный молот. Бедный дед Гердон, если ему эту