– Ну да, для этого и существует телефон, – согласилась Регине Андерсон. – Дать вам ее номер?
– Дa, пожалуйста, – сказал я. – В вас пропадает детектив.
– А вот и не пропадает, молодой человек. Я уже тридцать девять лет работаю в справочной.
Я впервые набирал заграничный номер телефона. На линии слышалось низкое жужжание. Словно сигналы с трудом пробивали себе дорогу под Северным морем. На другом конце раздался звонок – не такой, как у норвежских телефонов, а звонкое дребезжание.
Я не клал трубку, ждал.
Ответа не было.
Я повесил трубку и бесцельно походил по дому, думая об этом телефонном номере. Спустился вниз, взял дедушкин атлас, сравнил расстояния. Я знал, что когда-то Шетландские острова входили в состав Норвегии, и теперь понял почему. От Бергена до Леруика было ближе, чем от Абердина.
Тут послышался звонок телефона. Я стремглав взлетел по лестнице и схватил трубку.
– Yes, – сказал я. – Hello?
– Что? – отозвался голос на другом конце.
– Да?
– Это Раннвейг Ланнстад звонит. Это ты, Эдвард?
– А… Здравствуйте.
– Здравствуй. Ммм… мне очень жаль, но, увы, возникла одна проблема.
Она рассказала, что использовать гроб не получится. Он слишком широк для печи крематория. Вероятно, гроб был сделан по английским меркам – его ширина составляла ровно четыре фута.
«Люди с мозгами не будут мерить в футах», – говорил дедушка.
– Кстати, ты собирался положить вместе с ним в гроб нож? – спросила Ланнстад.
– Ему этого хотелось бы.
– Мы могли бы, конечно, положить нож в гроб, хотя это и не по правилам. Но кремировать с ножом – ну, ты же понимаешь…
С час я бродил по хутору, думая, как же быть. Потоптался среди ягодных кустов, наелся вволю, глядя вдаль, на поля, на столярную мастерскую.
«Огонь или земля. Ничто другое».
Я снова позвонил в похоронное бюро.
– Это я. А в церкви мы можем воспользоваться этим гробом? И достать его перед кремацией? Так можно?
– Но ведь, – сказала Раннвейг Ланнстад, – тогда у нас останется использованный гроб.
– Привезете его сюда, в Хирифьелль. Вместе с ножом.
– Эдвард… При моем роде занятий редко задаешь вопрос зачем, но, по-моему, сегодня мне придется это сделать.
– Гроб понадобится позже, – сказал я.
Я знал, что пастор живет в тупике возле закупочного кооператива, в черном одноэтажном домике, окруженном мохнатыми елями. Вероятно, когда он только поселился здесь, это были елочки, которые наряжали к Рождеству. А теперь они заняли весь участок. Толь на крыше порос мхом, водостоки забила хвоя. Его «Ровер» стоял на своем месте под навесом, но, когда я позвонил в дверь, он не вышел. Я обошел вокруг дома и нашел его в саду.
– Кто такая была Тереза Морель? – спросил я.
Пастор поменял позу на продавленном шезлонге.
– Твоя мать была твоей матерью, – сказал он, показав мне на сложенный