Поиск ваниате, разумеется, не имел завершения, и даже старейшие монахи признавали, что встречаются с трудностями. Ум подобен глиняному горшку, выставленному под дождь. Монах может опустошать его каждый день, и тем не менее все те же надежды и тревоги, скудные телесные силы и неувядающие недуги постоянно барабанят по днищу и стекают по стенкам, наполняя его заново. Жизнь хин проходила в вечном бдении.
Монахи не были особенно жестоки, однако они не делали поблажек капризам человеческих эмоций. Любовь и ненависть, печаль и радость – все это в их глазах были путы, привязывающие человека к иллюзии «я», а «я» в словаре хин было равносильно проклятию. Оно застилает собой все, затемняя ум, замутняя ясность мира. В то время как монахи стремились достичь пустотности, «я» постоянно просачивалось вовнутрь, словно холодная вода на дно глубокого колодца.
Конечности Кадена казались свинцовыми. В ледяной талой воде с гор, заполнявшей Умберский пруд, его пальцы на руках и ногах онемели, а все внутри застыло настолько, что каждый вдох приходилось с усилием проталкивать в отяжелевшие легкие. Он еще ни разу не оставался в пруду так долго ранней весной, и тем не менее Тан, по-видимому, не собирался его жалеть.
– Пустота, – задумчиво произнес монах. – Это слово можно перевести и таким образом, однако наш язык не очень хорошо подходит для столь чуждого нам понятия. Ты знаешь, откуда произошло слово «ваниате»?
Каден в отчаянии покачал головой. В настоящий момент ничто не заботило его меньше, чем происхождение какого-то странного понятия, которым были одержимы хин. Две зимы назад один из младших монахов, Фаллон Йоргун, замерз насмерть после того, как сломал ногу, обегая Вороний Круг, а ведь вода охлаждает тело гораздо быстрее, чем воздух.
– Кшештрим, – наконец проговорил Тан. – Это слово из языка кшештрим.
В любых других обстоятельствах Каден навострил бы уши и отнесся к этой информации со вниманием. Кшештрим были сказочными персонажами – злобная, давно исчезнувшая раса, которая населяла мир, когда он был еще молод, правила этим миром до появления людей и затем вела безжалостную войну, чтобы их уничтожить. Каден никогда не слышал, чтобы о кшештрим упоминали в какой-либо связи с ваниате. Почему хин взбрело в голову овладевать искусством, изобретенным какими-то давно вымершими недружелюбными существами, Каден представить себе не мог, а учитывая, что телесное тепло понемногу утекало из него, не мог также заставить себя заинтересоваться этим вопросом. Кшештрим уже несколько тысяч лет как не существовали, если они вообще когда-то жили, и если Тан не выпустит его из воды, он очень скоро последует за ними.
– Для кшештрим, – продолжал монах, – ваниате не было таинственным искусством, которым необходимо овладевать. Они постоянно пребывали