– Не узнаешь? – встала поперек узкой дорожки женщина.
– Простите, не помню, – покосившись на молот, решил быть вежливым Махонин.
– Это же я, муза, – сказала женщина.
"Ну и имечко, – подумал Махонин. – Мало того, что шизуха чистейшая…" – Он изобразил на своем лице внимание.
– Ну, узнал? – спросила женщина.
Махонин неопределенно пожал плечами.
– Помнишь, ты еще мне в любви клялся.
"Мало ли кому я клялся, – про себя прокомментировал Махонин. – Тоже мне новость".
– А потом поэту Рыльеву продал.
Махонин наморщил лоб и начал что-то припоминать.
– За две бутылки.
– Ааа… – облегченно протянул Махонин, – так ты муза моя… Так бы сразу и сказала. – Ну как ты? – спросил после паузы.
– Сам видишь, – муза ткнула пальцем в свою телогрейку и поправила на плече молот.
– М-да, – глубокомысленно изрек Махонин. – Это тебя Рыльев так?
– Нет, – вздохнула муза, – это Полозов. Он до сих производственные романы пишет, – пояснила она.
– А Рыльев как же? – несколько удивился Махонин.
– Он меня Полозову и подарил.
– Ишь ты, – с осуждением покачал головой Махонин. – А сам жаловался, что без музы не может.
– Так оно сначала и было. А потом он сказал, что я ему все гонорары распугиваю, и подарил Полозову. За пять долларов.
– А тот что, выгнал?
– Нет. – Муза напряглась и сбросила с плеча молот. – Я сама ушла. Он еще и о наркоманах писать начал. И хотел, чтобы я эту гадость пробовала. А потом, стыдно сказать, чтоб с каждым…
– Понятно, – Махонин украдкой огляделся. Никого из соседей пока видно не было. – И что теперь?
– Да вот тебя жду.
– Зачем? – удивился Махонин.
– Хочу обратно.
– Ты что! – Махонин замахал руками. – У меня жена, знаешь, какая ревнивая.
– Так я же невидимой буду.
– Не поможет. Все равно унюхает. – Махонин сделал несколько шагов, надеясь, что муза его пропустит. Но та не сдвинулась. Только покрепче ухватилась за рукоять молота, и Махонин сразу остановился.
– Да не могу я тебя взять! – взмолился он. – Квартира маленькая, пай не выплачен, а тут еще машину надо покупать.
– Ну и что? – удивилась муза. – Вот и купишь.
– Ну да, купишь с тобой, – пробормотал Махонин. – С тобой только голодухи дождаться можно. Что я, не помню. Пишешь, пишешь, как проклятый, приносишь в издательство – а тебе шиш.
– Что? – не расслышав, переспросила муза.
– Жизнь, говорю, пошла тяжелая, – громко пожаловался Махонин. – Кругом сплошные происки. Что ни день, то сюрприз. Всюду завистники.
– Вот я тебе и буду помогать, – наивно обрадовалась муза.
"Поможешь ты, как же. Начнешь всякую дрянь на ухо шептать", – с нехорошим чувством подумал Махонин, а вслух смиренно сказал:
– Нет, не сможешь. Недостоин я тебя.