Эли отвернулся и пожал плечами: шрамы на спине изогнулись при движении.
– Все разрешилось.
Он шагнул к ванне, уперся коленями в фарфоровый край и уставился в блестящую поверхность воды. Виктор поймал его взгляд на воду, ощущая странную смесь любопытства и тревоги.
– Тебе страшно? – спросил он.
– Безумно, – признался Эли. – А тебе не было?
Виктор смутно припомнил искру страха – совсем крошечную. Она мелькнула и тут же погасла под действием таблеток и виски. Он пожал плечами.
– Выпить хочешь? – предложил он.
Эли качнул головой.
– Алкоголь нагревает кровь, Вейл, – сказал он, все так же не отрывая взгляда от ледяной воды. – Это не совсем то, чего я добиваюсь.
Виктор гадал, действительно ли Эли сможет это сделать или же от холода его маска непринужденности и обаяния треснет, расколется, обнаружив под собой нормального парня. Ручки ванны оказались под ледяной поверхностью. Перед ужином они провели репетицию (у обоих особого аппетита не было): Эли забрался в тогда еще пустую ванну, ухватившись за ручки и пристроив пальцы ног под выступом в ногах ванны. Виктор предложил использовать шнур, к примеру, привязать Эли чем-то к ванне, но Эли отказался. Виктор не знал, было ли это бравадой или тревогой за состояние своего тела в случае неудачи.
– Уже со дня на день, – сказал Виктор, пытаясь снять напряжение.
Когда Эли не пошевелился и не ответил хотя бы слабой улыбкой, Виктор отошел к унитазу, на закрытой крышке которого стоял его ноутбук. Он зашел в раздел музыки и включил воспроизведение, наполнив тесное кафельное помещение мощным ритмом рока.
– Лучше бы тебе привернуть эту штуку, когда будешь нащупывать пульс, – заметил Эли.
А потом он закрыл глаза. Его губы слабо шевелились, и хотя руки остались висеть плетьми, Виктор понял, что Эли молится. Ему было непонятно, как человек, собравшийся взять на себя роль Бога, может молиться Ему, но его друга это явно не смущало.
Когда глаза Эли открылись, Виктор спросил:
– Что ты Ему сказал?
Эли занес босую ногу над ванной, глядя на ее содержимое.
– Вручил свою жизнь в Его руки.
– Ну что ж, – серьезно отозвался Виктор, – будем надеяться, что Он ее вернет.
Эли кивнул, быстро вздохнул (Виктору показалось, что вдох вышел чуть прерывистым) и залез в ванну.
Виктор сидел на краю ванны и, сжимая стопку, смотрел на труп Эли Кардейла.
Эли не кричал. Боль была начертана на каждой из сорока трех мышц, которые, как выучил Виктор на занятиях по анатомии, переплетались на человеческом лице, но максимум, что себе позволил Эли, – это тихо застонать сквозь стиснутые зубы в тот момент, когда его тело только погружалось в ледяную воду. Виктор едва обмакнул в нее пальцы, но холода оказалось достаточно, чтобы искра боли пробежала по всей его руке. Ему хотелось ненавидеть Эли за сдержанность, он почти надеялся (почти надеялся), что тот не выдержит