Покушение. Александр Беляев

награжден высшими орденами рейха. Встретиться со Скорцени, пожать его руку и поговорить с ним считали за честь люди и в более высоких чинах, чем Вольф. Поэтому и Вольфу было приятно переброситься сейчас парой слов с этим человеком. А удивило начальника отдела IVB2 то, что именно Скорцени – этот известный всему рейху и даже за его пределами чистой воды террорист, – а не кто-нибудь другой, присутствовал в кабинете у начальника отдела восточной разведки. Конечно, в РСХА, и в том числе в управлении Шелленберга, все давно уже переплелось и перемешалось. А столь резкий поворот в ходе войны эту мешанину усиливал еще больше. И все же, очевидно по привычке, хотелось думать, что разведка – это разведка. Но Скорцени был тоже Скорцени. И у Вольфа сразу родилась догадка о том, что отобранных им русских, по всей вероятности, собираются использовать совсем не как глаза и уши вермахта и рейха.

      – Хайль Гитлер! – энергично поднял руку перед носом Скорцени Вольф.

      – Хайль Гитлер! – ответил Скорцени. – Рад вас видеть живым и здоровым, штурмбаннфюрер.

      – Я тем более, дорогой Отто. Мы не виделись почти год, – ответил Вольф.

      – Ничего удивительного. Работы у всех по горло. Не только знакомых, себя перестаешь замечать, – усмехнулся Скорцени.

      Тут Вольф обменялся рукопожатием с Грейфе и, вопросительно посмотрев на него, спросил:

      – Я не помешал?

      – Напротив, дружище, – как всегда, в улыбке расплылся Грейфе. – Целый ряд вопросов мы будем решать все вместе. А вы, я вижу, уже готовы в бой.

      – Да. За нашим отделом дело не стало. Мы постарались исполнить все, что было в наших силах, – ответил Вольф и положил на стол хозяина кабинета вместительную кожаную папку с досье на русских. – Тут их восемь.

      – Отлично, – довольно потирая руки в манере своего начальника, подошел к столу Грейфе. – Уверен, дорогой Вольф, что после вашего отбора мы можем работать с любым из них.

      «Отобрали бы и поточнее, если б я знал, зачем они вам нужны», – подумал Вольф. А оберштурмбаннфюреру Грейфе ответил:

      – Конечно, есть еще несколько кандидатов и в резерве. Но эти наиболее подходящие по всем статьям.

      Грейфе раскрыл папку, достал досье и начал раскладывать их на столе.

      – Сейчас посмотрим… Сейчас посмотрим, – повторил он несколько раз при этом.

      К столу подошел Скорцени. Взял первое попавшее досье наугад и раскрыл его.

      – С этого и начнем, – одобрил выбор Грейфе.

      – Назаров. Матвей Федорович. Тысяча девятьсот первого года рождения, – начал читать Скорцени. – Родился в деревне Прилуки Калужской области. В двадцать восьмом году был раскулачен и за вооруженное сопротивление, оказанное властям, был осужден судом и приговорен к десяти годам лишения свободы. За попытку к бегству получил еще два года. Из заключения вернулся перед самой войной, в апреле сорок первого. В октябре того же года явился в комендатуру города Сухиничи и добровольно изъявил желание сотрудничать с немецкими властями. В доказательство