Не довелось уснуть в эту ночь и Константину. Принц, правда, и не думал ложиться. Так же, как и девчонки. Темнокожая с Певуньей всю ночь просидели у него на коленях. Жались к нему словно напуганные грозой котята и по очереди принимались плакать. Затихли только под утро. Но даже и тогда не уснули…
Приехавший в Ершалаим на рассвете и вошедший в странно безмолвный дом временного прокуратора Иудеи начальник тайной стражи был – как бы это помягче сказать – несколько озадачен представшей его взору картиной. Да, пожалуй, именно так: озадачен.
Никаких вопросов, однако, он задавать не стал, поскольку понял, что никто ему на них все равно не ответит. Вот просто не сможет этого сделать. Что, собственно, не сможет – внятно ответить? – Нет, элементарно раскрыть рот. А что здесь произошло что-то нехорошее, он и сам догадался. Причем сразу. Не дурак все-таки. Не первый день на свете живет.
– И насколько нехорошее?, —
разглядывая застывшие фигуры, попытался определить начальник тайной стражи если не масштаб, то по крайней мере характер катастрофы. И сам себе ответил:
– Ну, как если бы, к примеру, кто-нибудь умер. Внезапно и прямо здесь – у них на глазах. Да еще, не дай Бог, не своей смертью. Или даже того хуже, —
прибавил он, помня, что первые версии, в пользу которых, как правило, свидетельствует лишь их кажущаяся очевидность, обычно не бывают последними. —
– Хотя что может быть хуже?, —
Он понюхал воздух, который был пропитан даже не страхом, а какой-то липкой, раскрашенной коричневым пустотой, и вдруг поймал себя на том, что боится смотреть на сидящих в кресле призраков. —
– Ну, девчонок, положим, можно было напугать какой-нибудь ерундой, просто страшной историей, рассказанной в темноте. Тоже мне проблема, заставить малышню визжать от ужаса. Я таких историй тысячу знаю!
Начальник тайной стражи почувствовал, что сворачивает куда-то в сторону. Куда-то не туда.
– А почему, собственно, я начал вилять?, – продолжил он диалог с самим собой. – Это еще что за новости? И все из-за того, что я не могу разродиться нормальной версией? А может потому, что не хочу знать правду? Вот и придумываю. А, собственно, на что я так боюсь посмотреть?, —
и нехорошие догадки полезли в голову. Даже пить захотелось. И выйти на воздух. —
– А в самом деле, что это я распсиховался? С каких пор я стал бояться пустоты? И при чем здесь страшные сказки, рассказанные на ночь? При чем здесь вообще девчонки? Да я их первый раз в жизни вижу. Наплевать мне на них! Это, наверное, любовницы Елены… Я что-то слышал… В Александрии их себе купила… А вот на что мне не наплевать, – начальник тайной стражи потянул носом, – так это на то, почему глаза Константина