Вечно пьяные, а потому до злости ретивые стражники Сузских ворот слишком поздно углядели надвигающийся на них царственный поезд, сопровождаемый четырнадцатью римскими всадниками. Спохватились и, бешено выпучив глаза, кинулись палками разгонять мешающую проезду небожителей толпу визгливо орущих зевак, непонятно откуда набежавших поглазеть на величественную процессию. Огромная неповоротливая колесница первосвященника, плавно раскачиваясь, взлезла на горбатый мост, лениво наехала шестью безжалостными жерновами на разомлевший от жары вечерний, уже пахнущий жареными каштанами город и раздавила его своим высокомерным великолепием. Легкий крытый фаэтон из светлого ливанского кедра, весело юркнул в ворота следом за ней. Несмотря на притороченные к его мягкой кожаной крыше воинственные штандарты Юлиев и римского прокуратора выглядел он легкомысленной скорлупкой. Элегантной игрушкой. Эдакой подстриженной, бестолково суетящейся и совершенно неопасной собачонкой, болтающейся на поводке у молчаливого, знающего себе цену хозяина, совершающего вечерний моцион после доброго ужина.
Мария, принципиально не пожелавшая покинуть свой фаэтон, была вся пунцовая от гнева. Она даже не смотрела в окно! И где-то ее можно было понять. С какой стати она должна ехать со взрослыми в брюхе золоченого мастодонта, на который, как она чувствовала, в эту минуту были обращены восторженные взоры всего Ершалаима, когда она обзавелась собственной каретой? Да еще такой красивой! Но спрашивается, зачем же было тогда срываться на Константина, резонно и в общем-то спокойно заметившего ей, что либо Принцесса плетется в хвосте поезда, глотая пыль и горечь невнимания толпы, либо перестает валять дурака и пересаживается в более комфортабельный экипаж, который, кстати, персонально за ней прислал один из самых уважаемых людей Иудеи? Ведь сама же себе хуже делает…
Девчонка и так уже сомневалась в том, правильно ли она поступила, не послушав Константина, но… сказала и сказала. Так ведь еще и голос на него подняла. И ногой топнула. Сглупила, короче. Ну и что теперь? Не отступать же… Увы, признавать свои промахи было не в ее стиле. Не привыкла она к этому. Не потому, что редко ошибалась и, как можно было бы сказать в ее защиту, имела по части исправления ошибок мало опыта. – Все дело в том, что Ав и Михаэль в минуту принятия ею этого опрометчивого решения уже сидели рядом с ней. На кожаном диванчике напротив. Ну, сидели… И что? – А то, что когда трое этих малолетних бандитов оказывалась в одном вместе, вот как сейчас, и, перебросив друг другу брызжущий зелеными искрами электрический заряд, заключали меж собой таинственное соглашение, словесно выражавшееся в незамысловатой формуле – “нас трое!” (что непременно нужно было произнести вслух, пусть даже и шепотом, а иначе не срабатывало), их светловолосая предводительница оказывалась в выигрыше. Во всем и всегда. Что бы ни сказала или ни сделала!
То есть Мария выигрывала любой спор, выходя сухой из воды даже в тех ситуациях, когда не имела к тому ни малейших предпосылок, а то и вовсе несла откровенный вздор, откалывая на людях какую-нибудь несусветную, оскорбляющую рассудок глупость. Чушь, казалось бы, очевидную для всех. Казалось бы… Нормальным людям… Только нелепица эта вдруг чудесным образом переставала таковой быть, тая словно облако и превращаясь во что-то вполне разумное. Не просто в понятное, а в самое что ни есть обыкновенное. В привычное! Причем происходили эти цирковые метаморфозы в режиме реального времени, то есть буквально на глазах у публики. С глаз обывателей словно бы вдруг спадала пелена. Или эти дураки выкарабкивались из сна, просыпаясь из своего грустного обморока в новую радостную жизнь. И ведь вероятность чуда была – один на миллион! – Каковой счастливый шанс Марии и выпадал. С завидной регулярностью. Да почти всегда! Вот, к чему у нее выработалась привычка. Или зависимость?… А кому бесплатное везенье не вскружит голову? Не зальет пьяным восторгом щели, сквозь которые на тебя смотрит тоска. И напрочь сломает тормоза!…
Друзья сидели на расстоянии вытянутой друг от друга руки. Но смахивающую на вопрос обязательную фразу “нас трое” обычно ведь проговаривала Мария… Она и только она поворачивала ключ. Ну, так всегда было. Мальчишки лишь подтверждали, что мир по-прежнему вертится вокруг них. Точнее вокруг нее… И какая муха укусила ее сегодня? А чему тогда удивляться? Решила молча ехать? – Давай! Сколько влезет! Только ведь, как сказал Константин, будешь и “пыль глотать”, и что там еще…
– И эти два дурака смеют еще уверять, что любят меня!, —
гудел внутри Марии готовый взорваться раскаленный котел.
А она изменилась…
– Ав, правда, ничего такого мне про любовь не говорил, но после того, что у нас было… Я же не слепая! Опять же, чуть что – целоваться лезет, дурак! Как будто имеет на меня какие-то права. Можно подумать, что мне это приятно! Забыл – кто я?!… Зато Михаэль говорил. И много раз. Не просто же так он эту свою дурацкую клятву сочинил! – “Умрет он со мной в один день”. – Как же, жди от него!… Жениться он собрался. Кто бы еще за него пошел!… Ну и что они сидят, бездельники? Трусы. Предатели! Вот никого больше не буду любить! А уж целоваться – точно ни с кем не стану, если они со мной так… Господи, неужели она допустят, чтобы меня так унизили?…
Марии