Да, но мы отвлеклись. Прозвучавший вопрос стоит немного переиначить: – “Способна ли Мария понять, когда ее обманывают?”. Если бы кто об этом спросил Иосифа, раввин в глаза рассмеялся бы тому недоумку, потому как Мария чувствовала ложь за сто шагов. Причем еще прежде, чем та зарождалась в голове вруна. Иосиф тысячу раз попадался. Строгий учитель, он испытывал немалые затруднения из-за этого ее крайне неудобного для него дара, потому как преподавать тору и вообще рассказывать что-нибудь про Бога тому, кто с удовольствием верит тебе на слово, это одно, и совсем другое дело… Ну да ладно, не о том сейчас.
А вот Сир никогда дочь не обманывал. Ему это и в голову не приходило. Зачем бы ему это понадобилось? Оно, конечно, принимая во внимание страшную наследственность девочки, ему приходилось что-то придумывать… – Неважно! Она никогда не проверяла отца, поскольку любила его и верила ему безоглядно. Просто так верила. Даже понимая, что не все так здорово… Как верила словам Иосифа, что она – избранная. Наверное, потому, что помнила, как в Греции под зимним проливным дождем отец нес ее на руках, закутав в свой ветхий плащ, а сам дрожал от холода. Они тогда убегали от каких-то плохих людей в черном. А может и не в черном. Но очень страшных… И как потом он отдавал ей свой хлеб. А ей говорил, что уже поел. И она все понимала. Заставляла его тоже съесть немного. А он отказывался. Совсем маленькая была, а запомнила…
Ну а все-таки… – Мог Ав обмануть Марию, так, чтобы девчонка не догадалась о его жульничестве? Мог он скрыть от нее какой-нибудь свой секрет? – Да запросто! Он единственный и был на это способен. Кстати, именно от нее ему и было, что скрывать. Знала б, к примеру, она, зачем он полез тогда на эту несчастную оливу! И почему с нее свалился. Она, конечно, что-то такое подозревала…
Мария первая нашла его в то утро. Когда он лежал без памяти. Совершенно беспомощный. С разбитой головой. Она впервые увидел тогда, какого цвета у него волосы… Казалось бы, в ту минуту она могла выведать у него все, что угодно, ведь он бредил. К тому же ей действительно нужно было кое о чем его порасспросить. О своих нехороших снах, например. Попробовала. Так вот, даже тогда она ничего из него не выудила. Повязала ему на голову белую тряпку, чтобы больше никто не увидел, как он меняется, когда выходит из себя, и побежала за отцом.
Михаэль лазал