В тёплом помещении довольный мародёр узрел сюрреалистическую картину: циничное спаивание начальника состава. Держа в руках краюху хлеба, щедро покрытую толстым слоем тушёнки, начальник употреблял сорокоградусную. Наверное, впервые в жизни делал он это не по своей воле и, поэтому, шла водочка в глотку тоскливо, колом шла. Осилив половину алюминиевой кружки, бедолага поперхнулся и закашлялся. Зажевал кусок бутерброда и жалобно посмотрел по сторонам. Ответом ему был непреклонный взгляд стоящего рядом громилы. «Надо, дядя, надо». Дядя с тяжким вздохом приступил ко второй порции, а потом долго занюхивал спиртное рукавом телогрейки.
«Ну чего ты расстрадался, притворщик. И с альдегидами, и с сивушными маслами, и с эфирами при товарище Сталине борются не менее жёстко, чем с гидрой контрреволюции. Ты, дорогой мой товарищ, андроповскую беленькую не пивал. Вот это гадость. А тут благородный напиток из первосортного пшеничного зерна. Да уж, не ценит здешний народ своего счастья. И чего начальник так погрустнел? Может его после третьей на расстрел поведут?»
– Достаточно, – прозвучал голос командира, так и оставшегося в потёртой фуфайке. – Филиппов! Начальника – в общий вагон. Заключенным – отгрузить два ящика водки и два ящика тушёнки. В женский вагон тоже пару ящиков консервов доставьте. Выполнять!
«Вот это класс! Это самый оригинальный вид диверсии! Выкачав всю необходимую информацию, командир диверсантов тупо напоил отработанный материал. Ну не убивать же начальничка, в самом-то деле? Тут таких свидетелей больше сотни душ наберётся. А так, начсостава теперь отойдет от опьянения не раньше, чем через десяток часов. Зеки тоже возрадуются и употребят свою дозу. Ни о каком передвижении на зимней стуже в таком состоянии и мыслей ни у кого не возникнет. А группа беглецов за это время не один десяток километров по тундре отмахает. Конгениальное решение всех тактических проблем придумал товарищ гроссмейстер. Отличный ход конем!
Вот только повторит эту забаву какой-то немецкий военачальник в далекие, да нет, теперь для меня в скорые, сороковые-кровавые. Покидая железнодорожный узел моего провинциального городка, оставит он трофеем парочку цистерн пищевого спирта. Простодушные солдатики радостно обмоют победу и многие заснут навсегда, а редкие счастливцы серьёзное отравление получат – разбодяжат немчики спирт отравой. Перейдет станция по новой в фашистские руки. Вот так фарс превратится в трагедию».
Ивану опять пришлось поучаствовать в грузоперевозках в качестве тягловой силы. В конце концов, доставили ящики и пьяненького начальника по назначению. Иван не переживал за его судьбу – никто прораба узкоколейки в вагоне даже пальцем не тронет. Да и охранников тоже, так как каждый каторжанин четко понимает, что через определённое время окажется тет-а-тет с дотошным следователем-дознавателем в неуютном служебном кабинете. И там,