– Наталья умерла. —
Последняя ее сестра, которая жила в Москве вместе дядей Шурой Кирилловым, замминистра финансов в правительстве Хрущева, теперь умерла. И это означает то, что наш отдых в деревне закончен!
Недолгие сборы вещей.
Пока мы собираемся, дядя Вася запрягает лошадь, которую вместе с телегой выпрашивает у соседа-старика до вечера, за поллитру. Он уже сидит за вожжами, когда мы выходим из дома с чемоданом и двумя сумками, и тут я вспоминаю, что финский нож я забыл в сенях, за отошедшей доскою стены. Я вскакиваю с телеги и стремглав бросаюсь обратно в дом. Бабуля провожает меня глазами, полными слез, и не спрашивает меня ни о чем. Я же, вынув нож, и мастерски сунув его себе в сапожок, бегу обратно, захлопнув калитку. Прыгаю в телегу, а дядя Вася, внимательно смотрящий зачем-то прямо под хвост соседской лошади, задает мне вопрос под новые раскаты грома, которые уже значительно ближе
– Вовка, все в порядке? —
– Да. – Говорю я, и он, громко чмокнув губами, трогает лошадь с места.
Нам ехать целых девять километров по проселку через сосновый бор, а потом через поле, до того места, где нас смог бы подобрать пригородный автобус. И я еще не знаю, что мне больше никогда не побывать в этой деревне, да и дядю Василия я тоже больше уже не увижу.
Через много лет от этого дня, когда мы все вместе едем в телеге, обычным днем в середине июля, я узнаю кое-что, от своей бабули, которая будет лежать при смерти, умирая от рака желудка. Тогда, умирая, она будет рассказывать мне многое из того, что долго очень лежало камнем у нее на сердце. Расскажет она и то, что буквально через месяц от этого дня, когда мы еще все вместе едем в телеге по проселку, дядю Васю Марова арестуют в последний раз за то, что он помогал укрыться на Патрином Болоте беглому зэку по кличке Леший, с которым он когда-то давно воевал. А потом его посадят на целых восемь лет, и из зоны он уже не вернется.…
Много, очень много событий произойдет в это время, в промежутке между