– Гибели?
– О, не волнуйтесь, – махнула рукой Алла Гурьевна. – Знаете, как бывает: начальству звонят «откуда следует», и приходится исполнять. Не возражаете, если мы поговорим у вас в кабинете?
Когда поднялись на седьмой этаж, Мономах открыл дверь, пропустил вперед незваную гостью и подошел к шкафу.
– Садитесь за стол, – бросил он через плечо. – И рукав засучите.
Когда он, достав тонометр, обернулся, то увидел, что Суркова безропотно выполнила указания. Мономах измерил ей давление в полной тишине.
– Сто восемьдесят на сто, – объявил он результат.
– О, это мое почти нормальное давление! – с облегчением выдохнула она.
– Сколько вам лет?
– Тридцать шесть. А что?
– Если у вас сейчас такое давление считается нормальным, вы вряд ли доживете до пятидесяти. Вам необходимо сбросить как минимум десять кило. А лучше – все двадцать.
– Вы не слишком-то корректны, – уголком губ усмехнулась женщина.
– Я врач, – пожал он плечами и встал, убирая аппарат обратно в шкаф. – Ко мне приходят не за тем, чтобы услышать комплимент.
– Думаете, я не в курсе, что у меня проблемы? Только вот при такой работе, как у меня, стресс неизбежен! И я его «заедаю».
– Еда – самый доступный способ выработки эндорфинов, – согласился Мономах. – И самый короткий путь к могиле.
– Гальперин тоже там оказался раньше срока, – резонно заметила Суркова. – А он был стройным, как кипарис!
– У него был рак в последней стадии. Он курил всю жизнь и страдал язвой желудка со студенческих времен – вообще удивительно, что дожил до своих лет!
– Вы полагаете, он умер от болезни?
– Я не онколог, но… Гальперину повезло, что он умер легко.
– С чем его доставили?
– Ушиб позвоночника и травматическая кокцигодиния вследствие падения с лестницы.
– Что, простите?
– Повреждение копчика. Гемоглобин был на очень низком уровне – скорее всего, голова закружилась.
– Скажите, а каков профиль вашего отделения? ТОН – звучит непривычно!
– Мы занимаемся хирургическим и консервативным лечением дегенеративно-дистрофических заболеваний позвоночника, врожденными и приобретенными стенозами позвоночного канала, экстрамедуллярными опухолями спинного мозга…
– Вы оперируете здесь?
– Разумеется. Но еще проводим комплексное консервативное лечение – курсы миофасциальных и корешковых блокад, веноспондилоинфузию для улучшения венозного кровотока в позвоночнике и так далее.
– А что за специалисты у вас работают?
– Из врачей? Невролог, ортопед, травматолог, нейрохирург…
– А вы сами?
– Лично я – травматолог-ортопед по специальности.
– Гальперину делали операцию?
– Нет, оперативное вмешательство