– Другие сосуды добавляют крови свой запах и привкус. А здесь она чистая. Извольте понюхать.
Шеф подал мне чашку. Меня затошнило от металлического запаха. Я закрыла рот и зажала нос. Ален подал знак, чтобы чашку убрали, но я остановила его взглядом.
– Прошу тебя, Шеф, продолжай.
Шеф с одобрением посмотрел на меня и стал рассказывать о других пищевых предпочтениях Мэтью. Я узнала, что он пьет холодный говяжий бульон, сдобренный вином и специями. Мэтью не брезговал кровью куропатки, которую пил понемногу и не с самого утра. Мадам де Клермон была не столь разборчива – Шеф говорил об этом, грустно покачивая головой, – но сын не унаследовал ее отменный аппетит.
– Да, – сдержанно сказала я, вспомнив охоту, на которую брала меня Изабо.
Шеф обмакнул палец в серебряную чашку, отчего тот вспыхнул маленьким ярко-красным факелом. Затем повар поднес палец ко рту и медленно слизал животворную кровь.
– Но больше всего милорд, конечно же, любит кровь оленя-самца. По насыщенности она уступает человеческой, зато близка по вкусу.
– А мне можно попробовать? – нерешительно спросила я, протягивая к чашке мизинец.
– Милорду бы это не понравилось, мадам де Клермон, – с заметным беспокойством произнес Ален.
– Но его здесь нет.
Я опустила мизинец в чашку. Кровь была густой. Подражая Шефу, я поднесла палец к носу, принюхалась. Какие запахи чувствовал Мэтью? Какие оттенки вкуса ощущал?
Стоило мизинцу коснуться моих губ, как в мозг хлынула лавина образов: ветер, дующий на вершине каменистого холма, мягкое ложе из листьев в ложбинке между деревьями, радость безудержного бега. Все это сопровождалось равномерными громкими ударами. Звук бьющегося оленьего сердца.
Видения были недолгими и быстро потускнели. Мне захотелось побольше узнать об этом олене. Палец снова потянулся к чашке, но Ален остановил меня. Увы, информационный голод, разбуженный капелькой оленьей крови, остался неутоленным.
– Полагаю, мадам, нам стоит вернуться в библиотеку, – сказал Ален, послав молчаливое предупреждение Шефу.
Покидая кухню, я сказала повару, что́ подавать Мэтью и Филиппу, когда они вернутся с прогулки. Мы шли по длинной каменной галерее. Одна из дверей – низкая, ничем не примечательная – была открыта. Я резко остановилась перед ней. Пьер, шедший следом, едва не столкнулся со мной.
– Чья это комната? – спросила я.
У меня запершило в горле от пряного запаха трав, подвешенных к балкам.
– Это комната служанки мадам де Клермон, – пояснил Ален.
– Марта, – прошептала я, переступая порог.
На полках аккуратными рядами стояла глиняная посуда. Пол был чисто выметен. К запаху трав примешивался еще один, очень знакомый. Может, мята? Мне вспомнилось, что так же пахла одежда домоправительницы.
Я обернулась. Все трое – Шеф пошел с нами – по-прежнему стояли за порогом.
– Мужчинам