Всего один раз.
Я сгрузил новую порцию досок на верстак, теперь уже расположив их подковой. Получилось что-то вроде большой миски, но слегка вытянутой. Или ванны. Или…
– Лодка! – закричал я, выдёргивая творение из воздуха.
Держа её в руке, пока миниатюрную, я взбежал на Гору Разочарований.
– Эй, ребята! – крикнул я пасущимся животным. – Посмотрите-ка! У меня – лодка!
Корова с овцой равнодушно посмотрели на меня, затем вернулись к более важному занятию – к жеванию.
– Доброго вам здравия! – крикнул я животным и побежал мимо них на северный берег.
На воде модель немедленно превратилась в полноразмерную лодку. Я вскарабкался на борт. Трудно поверить, насколько она устойчива! Не качается, не кренится, сидит ровно. Но ни мотора, ни паруса. Остаётся лишь грести. Я наклонился, загрёб воду рукой – и лодка двинулась.
«Всего-то нужно наклониться – и готово», – подумал я.
Судёнышко набирало скорость. Я спасён! Впереди – свобода!
– Да! – крикнул я и оглянулся, чтобы напоследок помахать рукой острову.
Я хотел прокричать что-нибудь хлёсткое, вроде: «Пока, неудачники!» Но последний проблеск земли уже скрылся за горизонтом. Я приподнялся, лодка замедлилась. Прищурился, пытаясь разглядеть землю впереди. И ничего не увидел. Оглянулся – остров исчез. Лодка остановилась. Со всех сторон – океан и небо.
И только тогда я начал соображать.
Ох, о чём я думал? Куда собрался? Бегство с острова не означает бегства из мира. На острове я, по крайней мере, знаю, с чем имею дело. Впереди – неизвестность. Именно об этом я думал, выкладывая слово «помогите» на горе, когда был в сухости и безопасности.
А если другой земли вообще нет? Или есть, но на ней нет людей? А если тамошние люди опаснее зомби? Или там зомби и другие монстры, стрелявшие в меня ночью? Или хуже?
Стараясь подавить приступ тошноты, я развернулся и погрёб назад. И не нашёл острова. Я правильно плыву или нет? Я плыл туда и сюда, зигзагами, надеясь заметить хоть крохотный проблеск зелени.
Ничего.
Я потерялся.
– Болван! – прошипел я, разозлённый собственной глупостью.
Мне так хотелось вернуться домой, что я сам уничтожил единственный шанс на выживание, и вернулся в самое начало – беспомощный, в безнадёжной ситуации. Выхода нет.
Рано или поздно я съем последнее яблоко и медленно умру от голода под палящим солнцем. Или меня сожрёт спрут. Может, он уже плывет ко мне.
Я почти чувствовал, как из глубины поднимаются жадные щупальца, готовые разбить судёнышко и утащить меня в воду. Повезёт, если я захлебнусь и лишусь жизни до того, как меня начнут пожирать.
Лишусь жизни…
– Паника лишает разума, – прошептал я – и в моих словах прозвучала сила.
Враг – не поднимающиеся из глубин спруты, но моя истерика, мешающая дышать, затуманивающая разум.
– Паника лишает разума! – прокричал я. – А я не собираюсь ничего лишаться!
Я