Серебряные коньки. Мери Мейпс Додж

не нищий, мингер, – гордо сказал Ганс и с самым величественным видом вынул из кармана и показал несколько мелких серебряных монет. – Я хотел попросить вас взглянуть на моего отца. У него нет никакой болезни, но он все равно что мертвый. Он лишился рассудка. В словах его нет смысла, а телом он здоров. Он чинил плотину во время наводнения и упал с высоких подмостков.

      – А? Что такое? – спросил доктор, начиная прислушиваться. – Говори толком!

      Ганс, хоть и довольно бессвязно, рассказал все врачу. Слезы то и дело набегали ему на глаза.

      – Ради Бога, мингер, зайдите посмотреть на моего отца! – с мольбой воскликнул он. – У него нет никакой болезни, он только не в своем уме. Я знаю, что этих денег очень мало, а все-таки возьмите их, мингер. Я заработаю еще – наверняка заработаю! О, я буду работать на вас всю жизнь, если вы согласитесь полечить отца!

      Но что же это за странная перемена произошла с доктором? Лицо его просветлело, как будто на него упал солнечный луч; взгляд смягчился, глаза увлажнились, рука, сжимавшая трость, ласково опустилась на плечо Ганса.

      – Спрячь свои деньги, мальчик: они не нужны мне. Я зайду взглянуть на твоего отца. Боюсь только, что его болезнь неизлечима. Сколько лет, говоришь ты, прошло с тех пор?

      – Десять, мингер, – ответил Ганс и заплакал, но теперь уже от радости: у него совершенно неожиданно появилась надежда.

      – Плохо, очень плохо! Но я все-таки зайду к нему. Постой, когда я буду свободен? Я отправляюсь в Лейден и вернусь через неделю – да, так. Значит, через неделю я буду у вас. Где вы живете?

      – Около Брука, мингер, на милю южнее, около канала. У нас маленький полуразвалившийся домик. Каждый ребенок укажет вам его. Дети боятся близко подходить к нему, – прибавил, тяжело вздохнув, Ганс, – они называют его «домом идиота».

      – Хорошо, ждите меня, – сказал доктор и, ласково кивнув Гансу, быстро удалился.