Златогорье
Лет до пяти Ян, как и все странные дети, думал, что все так могут. Учуять духи матери за квартал от дома, найти по запаху припрятанные сладости. Как правило, обонятельные образы трансформировались в мозгу в цветовые гаммы. Сознание произвольно подбирало подобающий цвет, и с годами Ян лишь удивлялся, насколько эти цвета правильно стыковались с запахами. Так и жил с калейдоскопом в сознании – чем ярче запахи вокруг, тем ярче цвета.
На этот раз – серый. Воздух реанимационного бокса был совершенно нейтральным. Идеально чистая смесь с тонким привкусом стали баллонов, лишённая всякой индивидуальности. Это было непривычно, и Ян болтался в своём затянувшемся искусственном сне, переживая заново яркие обонятельные воспоминания, иногда думая, что всё-таки умер. Но никто не встречал его у блистающих врат – то ли у апостола Петра была куча других дел, то ли прогулянные уроки богословия таки зачлись ему негативом, да и врата были лишь плодом воображения – ярким образом из старой книги. И вдруг крышка бокса с шипением открылась, и на Яна навалился внешний мир. Он с трудом пошевелил рукой и снял кислородную маску – пахло нагретой электроникой, чистотой и красивой женщиной. Регенерационный гель, медленно обтекая обнажённое тело, уходил в дренажные отверстия, над Яном склонилась голубоглазая женщина в марлевой повязке. То, что она старше его и очень красивая он понял сразу, попросили бы объяснить как – не смог бы. Просто красивые, уверенные в себе женщины горели в его сознании особым огнём, совсем не так как закомплексованные сверстницы.
– Как