от её ответов, – смысла уловить малец так и не мог, как ни старался. Только последние фразы, сказанные Иркой, пролили свет на их шептания. «Зачем ей топиться? У неё золотых цацок была куча. Живи – не хочу! Утонула по пьяни, ясный пень!» – громко и возмущённо произнесла мать, забыв о спящей дочери. Тётка Райка шикнула на Ирку и вновь они зашептали, стоя в самом углу навеса. Мальчишка потерял интерес к их болтовне, зная наперёд о чём мать будет говорить соседке, – повторять всё то, что ещё ранним утром рассказывала тому дядьке из милиции, который был без формы. А милиционер был ничего мужик, не строгий и важный, как их поселковый участковый, простой вроде. Подал Серёжке руку как взрослому и спросил даже про дела. Только какие у него дела могут быть, когда мамка опять с перепою лежит еле живая и рыгает с самой ночи желчью? Сиди теперь с ней как нянька, а так хочется с пацанами рвануть на Дарью искать Настю-Москвичку. Уж он-то знает, как её нужно искать! Надо в воде высмотреть блики от её золотых колец и цепочек, по ним уж точно утопленницу найдешь. Он с тоской посмотрел на калитку, за которой его ждало увлекательное приключение, но самовольно сбежать не решился, зная крутой нрав рассерженной мамки. Это она сейчас слабая, а отлежится, придёт в себя и будет гонять его как сидорову козу, да и Катьку бросать одну не хочется, малая совсем – ни воды мамке подать, ни тазик вынести вовремя, чтобы дом блевотиной вконец не провонял. Эх, сколько раз Серёжка предупреждал мать перед тем, как она начинала накачиваться вином или водкой, что утром не принесёт ей тазик и кружку с холодной водой, только толку-то. Не слушалась его мать. Одним словом, как баба Маша говорит, непутевая дура она у него. Вот если бы папка был живой… Додумать мальчишке, что было бы, если бы отец не разбился на мотоцикле в прошлом году, не дала проснувшаяся Катюшка. Она потянулась к старшему брату и захныкала. Подхватив сестрёнку одной рукой, другой Серёжка всунул ей игрушку-собаку и вошел в прохладу дома, чтобы посадить Катю на горшок. Пока он возился с кашей для малышки, соседка ушла. Мать вошла в дом и без сил опустилась на стул, попросив принести воды из холодильника. Жадно пила из стеклянной литровой банки, пока на донышке не осталось совсем чуть-чуть, только после этого оторвалась и глянула на детей виноватым взглядом побитой собаки. Катя улыбалась и лопотала что-то ласковое лохматому псу, тиская его мягкие игрушечные бока. Увлечённая игрой, она не обращала никакого внимания на смотревшую на неё мать. «Всё!» – сказала она брату, вставая с синего пластмассового горшка.
Серёжка по привычке кормил сестрёнку с ложечки, хотя ей было уже три года, и она могла самостоятельно держать ложку, но ему казалось, что сама она нормально не поест, больше размажет по столу еду, чем в рот занесёт. Поэтому он старательно дул на манную кашу, которую только что сварил на воде, и аккуратно подносил ко рту Кати. «Бяка! Невкусно!» – сестрёнка попыталась выплюнуть еду, но Серёжка так строго глянул на неё, что Катюшка тут же смиренно проглотила противную кашу. Пришедшая
