– Не смогу. Мне падать нельзя, у меня плечо… Я его сломала, немножко, уже зажило, только правая рука… Она ничего, но до конца не поднимается, – путано объяснила Маринэ. И заглянув в Галины глаза, из которых враз исчезло веселье, поспешно добавила:
– То есть, я могу поднять, но немножко больно. Врач сказал, это пройдёт, – вдохновенно врала Маринэ. Не «немножко» и не пройдёт, но Гале этого знать необязательно.
– А если ты на него упадёшь? – встревожилась Галя. – Ты же как ненормальная катаешься…
Маринэ молча пожимала плечами и отрывалась, что называется, по полной программе, не зря она училась восемь лет. Ногам было радостно «вспоминать», и они «входили во вкус» раньше самой Маринэ…
Часть 4. Партерные поддержки
Кастинг
Одноклассникам знать об этом не обязательно, как и о танцах, которыми она занималась всерьёз. А ведь не хотела! Спасибо отцу – настоял на своём и, крепко взяв строптивую дочь за руку, отвёл в Клуб детского творчества, на кастинг в студию фламенко к Арчилу Гурамовичу Кобалии (и наверняка заплатил, чтобы учил дочку «как следует» и не давал расслабляться, Арчил гоняет её больше других, как призовую лошадь на скачках).
В студию фламенко (самодеятельный, или, как говорил Кобалия, околопрофессиональный ансамбль с громким названием «Легенды фламенко», руководитель с бурным прошлым – хореографическое училище, затем академия хореографии и две операции на ногах, партнёрша руководителя – с ещё более бурным прошлым) Маринэ приняли после унизительного осмотра в облегающем тонком трико.
Маринэ, которой исполнилось четырнадцать, выдержала «экзамен» сцепив зубы, молча выполнила всё, что от неё требовал Арчил Гурамович молча вытерпела на себе его руки, когда он «поправлял движения».
Арчил Кобалия, в просторечии Коба, танцевал как Хоакин Кортес (легендарный испанский танцор фламенко) и гонял их в хвост и в гриву по три часа ежедневно, с пяти до восьми вечера. После чего «артисты» (которым все три часа убедительно втолковывали, что они ни на что не способны и до профессионалов им как до звёзд) отправлялись в душ. Душевые в клубе, слава богу, были, иначе как же домой ехать…
Клуб находился в получасе ходьбы от Марининого дома, так что она всегда возвращалась домой пешком (зачем тратить деньги зря, за месяц из трёхкопеечных монет, выданных отцом на трамвай, набиралось полтора рубля, и можно было «кутить»).
«До свиданья, Арчил Гурамович» – «Аста ла виста, амигос, завтра прошу не опаздывать и на занятиях не спать, а танцевать».
На ужин творог без сахара (лаваш в уме), потом час за пианино (по вторникам и пятницам полчаса), потом делать уроки на завтра, «в одиннадцать чтобы была в постели, сон обязателен для восстановления организма», какая трогательная забота о её здоровье!
Хоакин Кортес
По