– С ней всё в порядке. Ты же знаешь. Я только на той неделе говорил с Таисией, – он провёл по её ногам рукой. – Посмотри на меня, Наташа. Посмотри. Ты же сама говорила, что не могла поступить иначе. Так не кори себя сейчас.
– Да… Но это выше моих сил. Я скучаю за ней. Я вижу её во сне, – тихо отозвалась Наталья. – Она наверняка красива, как только что распустившаяся роза.
– Она – вся в тебя, – мечтательно сказал мужчина и тут же спохватился, но было поздно.
– Что значит «в меня»? Ты видел её? – она откинула руку мужчины, поднялась на ноги и теперь смотрела на него сверху вниз. – Давид, я прошу тебя, скажи: ты видел её?
Давид поднялся, и Наташа сразу стала маленькой, едва доходившей ему до подбородка. Он посмотрел на неё с грустью.
Несколько месяцев назад он попросил Тасю прислать снимок Алёны, но показывать Наташе не стал – ведь это был его личный интерес. И вот теперь она сама захотела узнать, какой стала её дочка.
– У меня есть её фото.
– Я должна взглянуть на него, – в голосе Наташи снова появились привычные металлические нотки.
– Хорошо. Пойдём.
Несколько минут Наталья стояла неподвижно, сжимая в руке цветную фотографию, на которой застыла движущаяся куда-то девушка. С её чёрными как ночь волосами играл ветер. Рука замерла поднятой, она пыталась утихомирить взметнувшиеся локоны. А глаза – точная копия материнских! – смотрели жёстко, без единого намёка на лояльность к окружающей действительности. Одета она была в длинный безвкусный сарафан, чем-то смахивающий на балахон старухи. Плотное, даже крупноватое тело покрывала смуглая кожа.
– Нам пора, – наконец произнесла женщина и тихо добавила. – Её всё равно уже не переделаешь.
Она бросила снимок на пол и твёрдой походкой вышла из комнаты.
Давид в очередной раз подумал, что снова ничего не понимает. Но нашёл в себе силы не устраивать допрос, догадываясь, что Наташе всё равно придётся рассказать о своих опасениях.
Он подобрал с пола фотографию и пошёл за ней.
Глава 4
– Эй, Алёнка-картонка! Погадай на руке, может, я завтра разбогатею, – противно издавал звуки коротенький крепыш с косолапыми ножками.
– Если только в цирке уродов начнёшь выступать, – не полезла за словом в карман девушка.
Малявка обиделся и раздулся как рыба фугу6 в момент опасности, аккумулируя свой яд во рту. Уж очень хотелось выплеснуть его на эту зазнавшуюся ведьму, но его отвлекли. Он громко сплюнул себе по ноги, зло зыркнул маленькими глазками на Алёну и, процедив сквозь зубы что-то о том, мол: «Мы ещё увидимся…», – заковылял к товарищам.
Алёна проводила его взглядом и принялась снова орудовать тяпкой…
Она не любила все эти огородные дела и выходила к грядкам только из чувства долга перед бабушкой. Выйдет, а сама ворчит – часы считает, минуты подгоняет. И так – пока последняя травинка