Наконец-то спасение, в лице того самого кивающего священника, двигалось прямо в сторону Уилла. В жизни частенько случаются тяжёлые времена, и в тот самый момент для Уилла настали времена полегче. Священник подошёл к нему, наклонился к его уху и, не обращая внимания на мальчишку, сказал:
– Он готов вас принять.
Эти слова звучали, словно слова любви для влюблённых, словно слова об излечении для смертельно больного, словно слово «амнистия» для пожизненно заключённых.
Уилл подпрыгнул со скамьи и направился в сторону внутренних покоев церкви. Но тяжёлое время по имени Билли и не думало сдаваться. Оно неотступно следовало за Уиллом, держа в руках свой пустой канделябр.
– А ещё священники говорят, что те, кто редко ходят в церковь, могут не получить прощения. А ведь прощение-то от церкви всем нужно, ведь так мистер Рэндал? Ведь непрощенный церковью человек, он и не человек толком-то, а так лишь что-то похожее на человека. Я вот думаю, что церквей нам побольше бы в городе построить. Город-то не маленький, а наша церковь всех жителей не уместит, когда они все решат прощения просить. Вот если бы…
– Мальчик, иди в жопу, – не выдержав, ответил Уилл и пошёл дальше.
Канделябр с грохотом ударился об пол, а лицо Билли выражало самое искреннее недоумение, какое только могло выражать лицо десятилетнего мальчика-хориста.
Во внутренних комнатах царил полумрак, который был немного разбавлен редко стоящими свечами. Толстые занавески не пропускали ни одного лучика солнечного света сквозь витражи. Нос Уилла насчитал в воздухе примерно четыре различных благовония, которые были совершенно не совместимы с его точки зрения, но образовывали возвышенный аромат с точки зрения прихожан и священнослужителей.
Уилл подошёл к исповедальне, которая стояла прямо напротив него, и зашёл внутрь. Он сел на скамью и постучал в окошко.
– Padre, perdonami perché ho peccato, – произнёс Уилл.
– В чём же грех твой, сын мой? – спросил голос с другой стороны окошка.
– Мы были обнаружены святой отец, и нам не оставалось ничего другого, кроме как…
– Защитить правду.
– Да, святой отец. Нам пришлось защитить правду.
– Кто он? – спросил голос.
– Журналист. Он зарабатывал на жизнь тем, что обличал личную жизнь многих известных людей. Его звали Дэниел Моллой.
– Он был съеден вами?
– Нет, что вы, – честно соврал Уилл. – Мы лишили его жизни без лишних мучений.
– Кто-нибудь знал этого Моллоя в городе? Кто-то может его искать?
– Нет, у него не было ни семьи, ни друзей. Саймон распробовал его.
Уилл тут же прихлопнул себе рот. Дверца в окошке отодвинулась и в нём показалось лицо кардинала Анджело.
– Распробовал говоришь? Уилл, что это значит? Он был съеден?
– Я