Выход соединений 8-й армии в районы прикрытия до начала боевых действий подтверждается и командиром 10-й стрелковой дивизии генерал-майором И.И. Фадеевым, который писал, что «19 июня 1941 года до начала военных действий было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И.Ф. Николаева о приведении частей дивизии в боевую готовность. Во исполнение этого приказа все части дивизии были немедленно ночью выведены в свои районы обороны…»[106].
В это же время в районы прикрытия под предлогом проведения тактических занятий по оборонительной тематике были выведены соединения и части 128, 33 и 5-й стрелковых дивизий 11-й армии[107].
Однако атмосфера, царившая среди верхнего эшелона военного руководства, стремление любым путем «не допустить инцидента» передавалась непосредственно и командующим войсками округов, командующим армиями и командирам соединений и частей войск прикрытия. «Следует отметить, что даже в ночь на 22 июня, – писал в своих воспоминаниях П.П. Собенников, – я лично получил приказание от начальника штаба фронта П.С. Кленова в весьма категорической форме – к рассвету 22 июня отвести войска от границы…». Судя по всему, командующий 8-й армией это распоряжение не успел выполнить.
Положение войск 8-й и 11-й армий прикрытия Прибалтийского особого военного округа накануне нападения представлено в приложении 3. Основные выводы, которые можно сделать, исходя из анализа данного положения войск, состоят в следующем.
Во-первых, соединения и части 8-й и 11-й армий прикрытия располагались в сугубо оборонительной группировке. Причем соединения и части этих армий находились в районах, определенных им планами прикрытия.
Во-вторых, войска ПрибОВО начали отражать нападение противника в соответствии с планами прикрытия и все неудачи нельзя списать только на внезапное нападение противника. Есть и другие причины. О них в следующей главе.
В Западном Особом военном округе 3 июня в 4-й армии была объявлена учебная тревога. В оказавшемся в руках немцев рапорте об этих учениях, в котором речь шла о 204-м тяжелом гаубичном полке, говорилось: «В течение шести часов после объявления тревоги батареи оказывались не в состоянии открыть огонь». О 33-м стрелковом полке было сказано следующее: «Дежурные офицеры не знакомы с положением об объявлении тревоги. Полевые кухни не работают. Полк выступает на марш без прикрытия…». О 246-м зенитном дивизионе в рапорте сообщалось: «Когда была объявлена тревога, дежурный офицер оказался не в состоянии