Два-три незначащих слова, торопливый ужин, и вот втроём они сидят рядом на диване. По телевизору какой-то политический фильм про их новых руководителей. Потом ещё фильм, где голые актёры обнимали друг друга. Старшая сестра пошла спать в свою комнату. А младшая вдруг резко поднялась, напряжённая, как струна.
– Мы сейчас пойдём в костёл, – сказала раздельно, тщательно выговаривая слова.
– В костёл?
– Да.
– Хорошо, в костёл так в костёл… – турист ничего не понимал.
Сумрачный, поднявший крылья костёл был открыт и ночью. Девушка встала на колени перед девой Марией. Шептала что-то вполголоса, шептала… Он смотрел на неё издали, и её горячий шёпот постепенно начал упруго заполнять весь величественный, пустой, принадлежащий только ей зал и подниматься вверх, изнемогая от веры. Алексей выскочил во внутренний двор и в полосах света, гонимого ветром, стоял один на один с переменчивыми ликами святых, отворачивающихся от него.
Она вышла успокоенная, притихшая, но позже, дома, в сладкой постели, неистово отдавалась, и стоны её напомнили ему, этому всё помнящему быдлу, шёпот костёла.
А утром было пиво. Пиво было теперь всегда, когда она уходила на работу. Он приходил в местный бар, платил, и продавщица с постоянной сигаретой в крашенных красным губах, улыбаясь, протягивала кружку, зная, что это только начало. Польский он не знал, но, удивительное дело, по мере опьянения, заполнения себя холодным, тяжело-соломенным пивом он начинал всё более и более понимать соседние разговоры и даже вступал в них, говорил… Его хлопали по плечу, и вот он уже внутри, и день проходит, темнея, и скоро вернётся его девушка, и сладостный ток ожидания пробирает тело.
На базар он так и не поехал. И в Освенцим тоже. На базар – потому что не было денег. А в Освенцим – потому что не хотел портить себе настроение. Да и какой Освенцим, когда член стоит и оказалось, что есть куда его пристроить. А в голове при этом нежнейшая, сладостная муть. Вообще коллеги по автобусу, озабоченные куплей-продажей, больше его не видели.
В последний перед отъездом вечер Данута пригласила его в ресторан. Он пошёл, но пошёл с ужасом, боясь, что не хватит расплатиться. Вместе с ними были друзья Дануты – светленькая, с подвижным смешливым лицом её подруга и жених при ней, молчаливый парень с шахты. Лёгкое вино, закуска, светлый просторный зал. Вдруг из-за соседнего столика кто-то встал с шумом, опрокинув стул.
– Эй ты, рыло свиное, коммунист! Мало натерпелись из-за вас! Ну куда ни придёшь – всюду они! Загадили всё, на