На вертолетах привозили еще партии новых машин. Новые прибывшие получали устные рекомендации и корректировку по их заданию из уст бойцов, получивших от Дика. Гриша копался в еде совершенно без аппетита, молча сидел и наблюдал, как на экране мелькал логотип «Антарктида групп». Значит, судьба его умереть здесь. Что же, подумал он, если суждено, то от судьбы не убежишь. Держа вилкой кусок сочного мяса, он не боясь ел его. Насчет отравления он не думал, зная по рассказам дяди, как устраняют, он уже примерно понял, что его устранят на трассе, возможно, даже заминируют машину или расстреляют с вертолета. Капли стекли воды со лба вместе со слезами, и, положив вилку в тарелку, он закрыл глаза руками и заплакал. Плечи тряслись от волнения и страха, ему хотелось выиграть и осуществить желаемое. Но, видать, ему не суждено было сделать это и после того, как выплакался. Не выходя из номера, лежа долго на кровати, смотря в потолок, не моргал и уже почти смирился с участью. Теперь он знал ощущение добычи, когда ее хищник загонял в тупик. Совершенное чувство обреченности и того, что он тут один и некому помочь. Раздался звуковой сигнал, и, не проспав и минуты, он встал и, одевшись в комбинезон, держа шлем в руке, не решался открыть дверь. Его страх сковывал, и он не мог себя перебороть, вдох глубокий и выдох, и он все же решился на этот важный поступок. Идя по коридору, он надел шлем и, затемнив стекло, скрыл свой испуганный взгляд. Проходящие возле него люди пугали его до дрожи в сердце, он словно сжимался от их присутствия. Полностью потеряв себя прежнего, такого бесстрашного, который даже с судьей не боялся драться. Теперь же его даже любой, кто, резко дернув руку, мог испугать и заставить его, бросив все, забиться под стол и плакать и просить не трогать его. Но что-то непонятное его держало, и он, глубоко дыша, дошел до бокса. Открыв дверь, увидел несколько человек, стоящих возле машины, у них было оружие, и они о чем-то говорили с мастерами. Гриша молча и не глядя в их сторону прошел и, усевшись в машину, не проверив совершенно ничего, закрепив трясущимися руками ремни, выехал из бокса и, проехав по ангару, совершенно не мог пересилить себя посмотреть по сторонам, только видя перед собой два метра пространства и почти не реагируя на шумы вокруг. Доехав до стартовой линии, остановился и замер, слушая, как сердце сильно билось в груди и как его разум затуманивался, он, глубоко дыша, пытался с собой совладать. Его вывел из ступора слабый стук по стеклу, и это был судья, который уже был без шлема, и его седые волосы развевались от слабого ветра. «Ты готов?» – сухо и холодно его спросил судья. Гриша, не сумев заставить себя открыть рот и произнести трясущимся голосом ни звука, кивнул головой и казался ему совершенно спокойным и даже расслабленным, словно его ничего не волновало в данный момент и что сказанные ему слова он не воспринял всерьез. Но старик был спокоен и скомандовал на старт, и «белое облако» унеслось вперед. Гриша
