Но почему же капрал не обратился к содействию кого-нибудь из людей экипажа, преимущественно же к вахтенному начальнику? Ведь это было дело служебное. Он знал, что это будет напрасно, знал, что весь экипаж от мала до велика стоял на стороне Костлявого, и что никто не захочет ему помочь, и потому решился прибегнуть к ним только в самом крайнем случае, но теперь, истощив все свои ресурсы, скрепя сердце, подошел к Дику Шорту, который все время наблюдал за ними молча, и обратился к нему со следующими словами:
– Пожалуйста, мингер Шорт, мингер Ванслиперкен приказал вчера килевать этого парня! Объясните мне, как это надо делать:
Шорт взглянул на капрала, но ничего не сказал.
– Мингер Шорт, я имел честь повторить вам приказание мингера Ванслиперкена!
Шорт опять-таки ничего ему не ответил, но, перегнувшись через перила люка, позвал: «Джемми!»
Джемми соскочил с своей койки и появился на нижней палубе.
Капрал подумал, что Шорт собирается при посредстве Джемми удовлетворить его требованиям, и стал терпеливо ждать.
– Людей! – откомандовал Шорт. Джемми вызвал свистком команду наверх.
– Шлюпку! – сказал Шорт, указав глазами на маленькую шлюпку, подвешенную на корме.
Так как все это походило на приготовления к килеванию, то капрал был весьма доволен. Когда шлюпка была спущена, Шорт сказал, указав рукой по направлению берега: «Мясо».
Кобль отлично понимал его приказания и не требовал никаких дальнейших пояснений, а без рассуждений отпихнулся от судна и поехал за провиантом, а Дик Шорт продолжал ходить мерным шагом взад и вперед по палубе.
Заметив свою ошибку, капрал снова подошел к нему.
– Мингер Шорт, вы, пожалуйста, все приготовьте!
– Нет! – ответил Шорт грозно и отвернулся от капрала.
– Разрази Бог, да ведь это бунт! – пробормотал капрал и тотчас же направился вниз доложить лейтенанту о положении дел наверху.
Мистер Ванслиперкен уже встал. Всю ночь он не мог заснуть от тревожных соображений, а когда, наконец, заснул на час, то страшный кошмар не переставал мучить его вплоть до полного пробуждения. Ему снилось, что он истощил все усилия, чтобы утопить Костлявого, но все напрасно: едва только парень как будто умирал, как снова оживал. Ему казалось, будто душа Костлявого превратилась в маленькое, юркое существо, вроде крошечного мышонка. Едва только он выгонял этого зверька изо рта, как тот влезал в ухо Костлявого, а когда он выгонял его через ноздрю, тот проникал сквозь большой палец ноги, доводя