А скорее – для дождей,
Я хочу услышать, боже,
Голоса моих друзей.
Чтобы в радости забыться
Среди дружеских сердец
Окропи святой водицей
Мой пустующий дворец!
Но молчат сырые стены.
С потолка бежит вода.
Да немые гобелены
Косо смотрят иногда.
На душе темно и сиро.
Стынет ужин на плите.
И глядит на звезды мира
Сэр в дырявом решете.
«Сумерки тихо бродили по дому…»
Сумерки тихо бродили по дому,
в эти минуты совсем по-другому
видится все обнаженным глазам:
сумрачный мир превращается в храм,
в дом первозданный, в обитель богов,
в ясли детей и в страну дураков.
«Навести меня, Ангел Господень…»
Навести меня, Ангел Господень,
И яви ослепительный свет!
Покажи мне мучительный полдень
Где на солнце и пятнышка нет.
Посреди вековечной печали
Разгони суесловия дым,
Чтобы мир, как у Слова в начале,
Был от чистого сердца любим.
Если Господу чем неугоден —
Пропаду в нелюдимую ночь.
Навести меня, Ангел Господень,
Даже если не в силах помочь.
Принеси благодатные вести,
Что тебе небеса, высота?!
Мы с тобою помаемся вместе
На земле – по заветам Христа.
«Холодает. Не иначе…»
Холодает. Не иначе
осень. И с ее подачи
в сердце тот же холодок.
Стаю лодок бережок
бережет как бы наследство
живописного соседства.
2
Осень – миру. Мир – живущим!
Всем кто теплится не в гуще
мировой, а просто так —
то философ, то простак,
не от мира кто родился
или с ним не примирился.
3
Впрочем, осень. И – прекрасно!
Значит, жили не напрасно
в лето жаркое в краях,
где не хаживал Аякс;
только братья Диоскуры
там водили шуры-муры.
4
В эту осень, осень эту
я иду бродить по свету:
манускрипты желтых листьев
чуть извилисто как истин
обтекаемая голь
вдаль летят дороги вдоль.
5
Застучат дожди косые
по оставленной России.
Ухожу я в край иной
за мигающей звездой…
чтобы видеть в свете этом,
где-нибудь под Назаретом,
как любуясь далью звезд
улыбается Христос!
«На месте камень обрастает мхом…»
На месте камень обрастает мхом,
а местный пруд безжизненно мельчает.
Но человек, поскольку счастья чает,
всегда душой куда-нибудь влеком.
Восславим тех, кому не по пути
ни с речкой