– Как я вас понимаю. Настоящее искусство стоит настоящих слез!
Евгения Соломоновна взяла платок и вытерла слезы. Старик повернул голову к сцене и стал вдохновенно смотреть на закрытый занавес.
– Все ясно, – подумала Евгения Соломоновна, – я сошла с ума. Надо взять себя в руки, как-нибудь добраться домой и все рассказать Игорю. Видно, у меня шок, и оттого у меня частичная потеря памяти. Слава Богу, что я полностью отдаю себе отчет в происходящем. А может, мне только кажется, что я отдаю себе отчет? Непонятно, как я оказалась в этом зале, да и люди здесь ведут себя очень странно…
И почему так долго не открывают занавес?
Ее охватила паника, но Евгения Соломоновна мысленно приказала себе: «Спокойно! Нужно дождаться конца этого кошмара и выйти на улицу».
Она немного успокоилась и так же, как и все, стала смотреть на сцену. Ей казалось, что время сделалось тягучим, как расплавленная смола, и каждая секунда растянулась в долгие часы.
Новый знакомый наклонился к ней и шепнул:
– Великолепно! Не правда ли? – его лицо выражало полный восторг.
Евгения Соломоновна кивнула в ответ.
Зрители как-то разом восхищенно вздохнули, затем вскочили со своих мест и неистово зааплодировали. Старуха, которая так больно ущипнула Евгению Соломоновну, стала истерично выкрикивать:
– Браво! Браво!
Евгения Соломоновна тоже встала. Она смущенно опустила голову, так как аплодировать не могла – в руках у нее был батон.
Наконец зрители медленно, единым потоком потянулись к выходу. Евгения Соломоновна оказалась в этом потоке. Сзади, шаркая ногами, шел ее недавний сосед.
– Простите, – сказал он извиняющимся тоном, – у вас мой платочек.
В руках у Евгении Соломоновны был только помятый батон.
– Ой! – сказала она. – Я его, видно, где-то обронила.
– Ничего, – успокоил ее старик. – Он, наверно, упал там, возле кресел. Мы его отыщем, когда вернемся на второе отделение.
– А что, еще будет второе отделение? – ужаснулась Евгения Соломоновна.
– Конечно! Говорят, будет нечто необычное, феерическое! Да вы ведь сами должны знать!
– Нет. Я об этом ничего не знаю. Я здесь случайно.
– Вижу. Прямо из булочной. Так сказать, с пылу, с жару, со своим батоном! Старик засмеялся и лукаво подмигнул.
Евгения Соломоновна улыбнулась в ответ:
– Так получилось.
– Ну, ничего страшного. Освоитесь. Я ведь тоже сюда, помнится, прямо из ресторана, с собственного юбилея – с ножом, с вилкой, с костью в горле… Да-с, неловко себя чувствовал, кашлял все время, понимаете ли, а потом – ничего-с, освоился, искусство полюбил-с…
– А раньше что? Не любили?
– Раньше?