Цирюльник повернул у ворот Олдерсгейт направо, потом налево, на улицу Ньюгейт, и мучивший Роба вопрос, с кого же начать, решился сам собой: на улице Ньюгейт находилась пекарня, а значит, первой он навестит Анну-Марию.
Роб помнил узкий дом, в котором на первом этаже помещалась булочная, и жадно высматривал, пока не увидел его.
– Здесь, остановите! – крикнул он Цирюльнику и соскользнул с козел, не дожидаясь, когда Инцитат полностью остановится.
Однако, перебежав на ту сторону улицы, он увидел, что теперь здесь лавка, которая снабжает уходящих в плавание моряков. Озадаченный, он отворил дверь и вошел в лавку. Стоявший за прилавком рыжеволосый мужчина поднял голову на звук прикрепленного к двери колокольчика и кивнул.
– А что же произошло с пекарней?
Лавочник, почти скрытый за бухтой аккуратно уложенного каната, пожал плечами.
– А Хейверхиллы по-прежнему живут на втором этаже?
– Нет, там живу я. Но я слыхал, что когда-то здесь жили пекари. – И добавил, что лавка была уже пуста, когда он купил ее два года тому назад. Купил у Дэрмена Монка, который живет чуть дальше по улице.
Роб попросил Цирюльника подождать в повозке и бросился разыскивать Дэрмена Монка. Тот оказался человеком одиноким и был очень рад случаю поболтать. Дом старика был переполнен кошками.
– Так ты, значит, брат малышки Анны-Марии. Припоминаю, такая миленькая, вежливая девочка, настоящий котенок. Я был близко знаком с Хейверхиллами и считал их превосходными соседями. Они переехали жить в Солсбери, – сказал ему старик, поглаживая полосатую кошку с хищными глазами.
У Роба от волнения засосало под ложечкой, когда он вошел в дом совета старейшин плотницкого цеха. Там все до последней мелочи осталось точно таким, каким ему помнилось, вплоть до хлипкой стены, от которой отвалился большой кусок штукатурки над дверью – дыра была на своем месте. Вокруг стола сидели и пили несколько плотников, но ни одного знакомого лица Роб не увидел.
– А Бьюкерел здесь?
– Кто-кто? – Один из плотников поставил свою кружку на стол. – Ричард Бьюкерел?
– Да, мне нужен Ричард Бьюкерел.
– Умер он, тому уж два года.
Роб почувствовал, как сжалось сердце: Бьюкерел был так добр к нему!
– Кто же теперь староста цеха?
– Люард, – лаконично ответил тот же плотник. – Эй! – крикнул он кому-то из учеников. – Сбегай за Люардом, тут к нему парень пришел.
Из комнаты позади зала вышел Люард, плотный человек с покрытым