С тех пор всё как будто бы наладилось. Вилли и Кирюша сдружились. Приёмыша записали в ту же гимназию, в которую ходил Вилли.
Учёба давалась ему на редкость свободно. Быстро перешёл в отличники. Правда, на уроках гимнастики его несуразная фигура болталась на гимнастических брусьях тюфяком и вызывала у одноклассников смех. Вообще, многие отнеслись к нему с подозрением: утёнок ― не утёнок… сутулый, грязно-пепельный… Кроме всего прочего, раздражала его манера подчёркнуто вежливо, в уважительной форме обращаться к преподавателям.
Как-то раз, на перемене Кирюшу окружили. Здесь были ученики из его и параллельного класса.
– Ты кто, ― явно не для того, чтобы завести приятную беседу, спросил детёныш горностая, ― индюк? Или, может, ты жираф?
– Я утёнок, ― растерянно проговорил Кирюша, пытаясь вырваться за пределы живого круга. ― Пустите. Что вам нужно?
– Если ты утёнок, ― затрещал с другого бока птенец сойки, ― тогда почему такой длинный? Или ты в детстве нечаянно проглотил линейку? Тогда почему тебе не сделают операцию?
– Что вы к нему привязались? ― насмешливо оскалился волчонок. ― Он в самом деле утёнок. Только он ― утёнок-урод, и его всё это время возили вместе с цирком. Поэтому мы его не видели.
После этого, будто кто-то дал команду, со всех сторон зазвучали оскорбительные выкрики:
– Урод!
– Переросток!
– Жалкий приёмыш!
– Выскочка!
Кирюшу толкали, наносили ему скрытые и болезненные удары, отчего он отшатывался то туда, то сюда, как груз на верёвочке, и тогда, не в силах больше это выносить, зажмурившись и закрыв уши, он отчаянно прокричал:
– ОТСТАНЬТЕ! НЕ ТРОНЬТЕ МЕНЯ! Что я вам сделал?! Я утёнок! Утёнок! Ясно вам?!
Тут подошёл Вилли. (Где он был всё это время? Почему не пришёл сразу?)
– Кто-то хочет поговорить с моим братом? ― возникая за спинами, произнёс он. ― А со мной говорить никто не желает?
Вид у него был решительный. Связываться никому не хотелось. Но волчонок не желал уступать первенства.
– Думаешь, тебя кто-то боится? ― спросил он, подойдя вплотную.
– А ты что, самый смелый? ― невозмутимо ответил Вилли и тут же, с силой припечатав толстым каблуком волчью лапу, стал притворно ахать и извиняться: ― На что это я наступил? Ах, это твоя лапка! Больно, да? Ну, извини, извини, я не хотел.
Поскуливая, волчонок отбежал в сторону, а Вилли, вытащив брата за крыло из расступившегося круга, сказал так, чтобы слышали все:
– Кому ещё захочется поиздеваться, пусть сразу идёт ко мне. Поговорим один на один. Ясно? Я спрашиваю: все поняли? Молчание ― знак согласия.
Позвонили