Россия – боль моя. Том 2. Татьяна Александровна Борщевская. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Татьяна Александровна Борщевская
Издательство: Издательские решения
Серия:
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 0
isbn: 9785449076489
Скачать книгу
в «шарашки». Интенсивность арестов в начале войны несколько снизилась. Она взлетит резко в послевоенные годы, когда в лагеря отправятся военнопленные, репатрианты; люди, бывшие на оккупированной территории; в лагеря и ссылки пойдут переселяемые народы.

      После ужасов тюрем, пыток, этапов дожившие, дошедшие до лагерей ГУЛАГа поступали туда сломленными, обессиленными, больными и попадали сразу в условия холода, голода, насилия надсмотрщиков и САМОЕ ГЛАВНОЕ – В ЛАПЫ НАСИЛЬНИКОВ – УГОЛОВНИКОВ, которых боялось даже лагерное начальство. Это последнее звено, несомненно, придуманное «самим» (он хорошо знал этот мир) было самым мучительным и гибельным. (В дореволюционных тюрьмах везде: в тюрьме, на этапе, на каторге – запрещалось соприкосновение политических с уголовниками). Здесь политические были отданы во власть этому отребью. На этом оно жирело, матерело, набиралось наглости и бесстрашия и с «хрустом» пожирало свои жертвы: отнимало у них теплые вещи, пайку, заставляло их выполнять за них и без того не выполнимые нормы, проигрывало их в карты, убивало, резало, давило. (1938 год – пик Большого Террора – звездный час блатарей, великие «университеты» и взаимное обучение блатарей и ВОХРа!).

      В лагерях запрещалось носить меховую одежду. Только ватники. Валенки были заменены парусиновой обувью. Все шерстяные вещи переходили в лапы блатных. Все это быстро вело к гибели политических. Там, где 58-я оказывалась без уголовников или последних было мало, она умудрялась выживать даже в тех же условиях голода, холода и невыполнимых норм. Там им жизнь продлевал ДУХ, который прежде всего выбивала, вытаптывала вся эта система уничтожения, а в лагерях – охрана и уголовщина.

      (В. Шаламов пишет: «Я видел, как изнемогали и умирали наши лошади – я не могу выразиться иначе, воспользоваться другими глаголами. (Дорогу лошадям в снегу торили люди: 14 кубометров – норма. Не выполнил – карцер. Карцер чаще всего – мучительная смерть, иногда – ненадолго отсроченная.) Лошади ничем не отличались от людей. Они умирали от Севера, от непосильной работы, плохой пищи и побоев, и, хоть всего этого было дано им в тысячу раз меньше, чем людям, они умирали раньше людей. И я понял самое главное, что человек физически крепче, выносливее всех животных… потому что заставил свое духовное начало успешно служить началу физическому». [175].) Потому-то «они» с такой яростью вытаптывали это духовное начало. (Человек восстанавливается после клинической смерти, но после смерти личностной восстановиться, по-видимому. невозможно).

      Эта система невиданного насилия, конгломерат всех возможных видов унижения и изничтожения человека лишала их сил, разобщала, обрекала на вымирание поодиночке. И тем не менее, пока хоть какие-то остатки сил теплились в их душах, они сопротивлялись, они общались, они думали, вспоминали, даже творили (писали в память), читали лекции, играли в театрах.

      ТЕАТР, как и поэзия, занимает особое место в русской культуре. «Хозяин» любил театр. Поэтому он оставил