Если попытаться вспомнить, когда мне впервые попалось имя Антонена Арто, это, несомненно, было при чтении Бланшо, который ссылался на «Переписку с Жаком Ривьером». Я тогда прочел эти письма Арто и в силу определенной идентификации начал симпатизировать этому человеку, который говорил, что ему нечего сказать, что ничто ему не было продиктовано, хотя в нем, однако, жила страсть, влечение к письму, а потом, несомненно, и к театру…
Откуда все-таки взялась эта юношеская идентификация с Арто? В подростковом возрасте (который продлился до 32 лет) мне страстно захотелось писать, но я не писал, у меня было это чувство пустоты: я знал, что мне надо писать, я должен писать, но в глубине души у меня не было ничего такого, что не было бы похоже на уже написанное. Когда мне было 15 или 16 лет, я помню, что у меня появилось ощущение протейности – это слово я нашел у Жида, и оно мне очень нравилось. Я мог принять какую угодно форму, писать в какой угодно тональности, хотя и знал, что она не моя; я отвечал на то, что от меня ждали, или же я находил себя в зеркале, которое протягивал мне другой. И говорил себе: я могу написать все, следовательно, я ничего не могу написать[72].
Как и многие другие подростки, он ведет личный дневник, заполняя маленькие школьные тетради автобиографическими признаниями и размышлениями о прочитанном. Еще он любит писать на скатерти из розовой бумаги, которую кладут на стол, а потом вырезать из нее понравившиеся фрагменты. Хотя роман влечет его меньше, это не мешает ему придумать в 15 лет сюжет о похищении дневника и шантаже.
В это время Жаки очень интересуется литературной жизнью. Как преданный адепт, он читает журналы и литературные приложения, порой вслух. Необходимо отметить, что столица Алжира стала к концу войны и в начале послевоенного периода своего рода второй культурной столицей Франции. Эдмон Шарло, опубликовавший первые книги Камю, основал в конце 1942 года серию «Книги Франции времен войны»; он переиздает в ней «Молчание моря» Веркора, а потом издает «Воображаемые интервью» Жида, «Армию теней» Кесселя, а также произведения Жюля Руа, Макса-Поля Фуше и многих других. Журнал L’Arche, которым руководит кабильский поэт Жан Амруш, считает себя соперником «Нового французского журнала» (NRF), запятнанного коллаборацией. В 1947 году Эммануэль Робле основывает Forge, в котором вскоре постоянными авторами становятся такие писатели, как Мохамед Диб и Катеб Ясин[73].
Деррида пишет в этот период стихотворения, которые, по его словам, позже он будет презирать и попытается их уничтожить, за исключением одного, процитированного в «Похоронном звоне»: «Glu de letang lait de ma mort noyée» («Клей пруда молоко моей утонувшей смерти»)[74]. Но в те годы он обращается в некоторые журналы. В марте 1947 года Клод Бернади, редактор Périples, revue de la Méditerranée, заверяет его, что испытал «истинное удовольствие», прочитав эти стихи: «У вас замечательный талант, над которым вы обязательно должны работать»[75]. Он обещает опубликовать одно из