В детстве Ли никакой ненависти к отцу не испытывала. Скорее уж она воспринимала его как своего старшего брата, который, как и она сама, всегда старался быть незаметным, причем по той же, что и у нее, причине. Но теперь, оглядываясь назад и вспоминая свое детство, она думала: разве можно просто взять и отвернуться от собственного ребенка? И как-то раз она даже сказала ему с обидой:
– Ты никогда не защищал меня перед мамой! Ни разу не попытался вмешаться!
– Твоя мать была слишком сложным и неуравновешенным человеком, – возразил он.
– Не в этом дело! – сказала она.
– По-моему, у нас с ней все разладилось сразу после того, как ты родилась.
– И не в этом тоже! – сказала она.
Он так ничего и не понял: ведь ей просто хотелось, чтобы он хотя бы теперь попросил у нее прощения. А впрочем, может, и понял, но не счел нужным извиняться. И потом, выпрошенное извинение все равно ничего не стоит.
Однажды утром мать Банни, присев в ногах его бескрайней постели, услышала, как там что-то шуршит, и вытащила на свет божий прозрачную корзиночку из-под двадцати мини-блинчиков с начинкой, купленных в универсаме «Теско»; должно быть, Ли вчера вечером забыла ее выкинуть.
– Господи, это еще что такое?
– У меня появился друг, – сказал Банни.
– А ты знаешь, сколько я трачу сил, пытаясь хоть как-то поддержать твое здоровье? – спросила мать и удалилась в туалет.
Затем, вымыв руки, она вернулась в гостиную и коротко уточнила:
– Кто?
Он промолчал. В кои-то веки рычаг воздействия был в его руках, и ему хотелось этим насладиться. Хотя бы недолго.
– Ну?
– Мы с ней когда-то вместе учились в школе.
– Как ее зовут?
Он был удивлен, до чего сильно мать расстроилась из-за каких-то блинчиков, и опасался, как бы она не пошла к Ли домой и не устроила ей сцену.
– Как часто она сюда приходит?
– Время от времени.
– Каждую неделю?
– Мама, я же сказал, что теперь у меня есть друг. Ну принесла она мне что-то вкусненькое. И что в этом такого? Зачем так расстраиваться?
Мать наказала его: не приходила целых пять дней, а когда пришла, то выяснилось, что в ее отсутствие Ли не только привела весь дом в порядок, но и, так сказать, пометила свою территорию: оставила на сушилке для посуды четыре смятых обертки от шоколадок «Кэдбери» с фруктами и орехами.
Ли понимала, что ей следовало еще тогда, сразу после колледжа, уехать в Лондон вместе с Эбби, Нишей и Сэмом. Теперь бы она жила в съемной квартире на Харрингей-стрит и ездила на метро по линии Пикадилли в центр, поскольку ее офис находился