Отец тогда взял чемоданы, и они с мамой и братом пошли за ним мимо здания вокзала на задний двор, где их всех уже ждал дедушка, мамин папа, на телеге с лошадью. Отец с дедом уложили вещи, все расселись в повозке, укутались в овчинные тулупы, и подвода тронулась в холодную и сырую темень. Единственным источником света была керосиновая лампа «летучая мышь», которая болталась сзади на торчащей из телеги палке.
Дороги, в привычном её понимании, не было, вернее она представляла собой уходящую в поле, еле угадываемую в потёмках полоску земли, разрезанную вдоль глубокими колеями, которые были заполнены жидкой грязью вперемешку с мокрым снегом. Телегу беспрестанно кидало из стороны в сторону, она наскакивала на кочки, проваливалась в ямки, жалобно скрипела, но везла.
Несмотря на бесконечную и довольно ощутимую тряску, маленький Юра через несколько минут уже спал под овчинным тулупом на руках у мамы и проснулся только утром в тёплой белоснежной постели в светлом бабушкином доме. Сквозь кружевные занавески на окнах в комнату пробивалось солнце, рисуя на струганом деревянном полу причудливые световые пятна и фигуры. В соседней комнате позвякивала посуда, пахло печкой, жареным салом и картошкой. Это сочетание отпечаталось в памяти и навсегда вошло в Юркино сердце, как формула маленького детского счастья.
Итак, недолгий вагонный плен закончился. Глубоко вдохнув июньский воздух свободы, пахнущий разнотравьем, пылью и тормозными колодками, наш путешественник, пройдя по потрескавшемуся теплому асфальту перрона, зашагал вдоль вокзала к выходу. После поезда его немного покачивало, но, несмотря на произошедшие жизненные потрясения последнего времени, сердце радостно прыгало, а грудную клетку распирал восторг, который Апранин еле сдерживал, боясь показаться ненормальным.
Дело в том, что время от времени он приезжал на свою малую родину, правда, в основном по печальному поводу, связанному с уходом из жизни близких людей. Но он приезжал на автомобиле и совершенно по другой дороге. И хотя машины у него теперь уже не было, безусловно, Юрий мог бы поехать привычной дорогой автобусом, но он, сделав приличный крюк, специально отправился на поезде. Он поехал тем самым путём, которым пятилетним пацаном, вообще впервые явился в этот город, и который покинул после окончания школы. Получалось, что за последние почти тридцать лет, он впервые оказался у старого вокзала.
Вертя головой и плохо разбирая детали, Апранин старался угадать произошедшие перемены в том, что снилось ему по ночам и грезилось наяву, со временем дополняемое фантазией взамен уходящей памяти. Но детские воспоминания всегда были обрывочны, не четки и сумбурны, а эта явь, окружавшая его сейчас,