– Мой срок еще не пришел. Я сделаю все, чтобы остаться в живых. Твое тепло согревает меня, но я – воин и этим все сказано, – давая понять, что разговор закончен, сказал отец.
На праздничный ужин по случаю моего дня рождения мать приготовила мое любимое блюдо, похожее на пирог из слоеного теста со сладкой начинкой. Фрукты и напитки были дополнением к пирогу на праздничном столе. Ужиная, я время от времени смотрел на отца и не мог понять, как можно лишить жизни этого могучего мужчину в расцвете сил, храброго и сильного воина.
Отец был для меня примером во всем. Самыми счастливыми днями в моей жизни были те, когда мы с ним шли прогуливаться на окраины Буатаалы. Тогда, удостоверившись, что мать нас не видит, отец сажал меня на шею и легко пробегал со мной несколько десятков сэтий. Я изо всех сил держался за голову отца, а его развевающиеся на ветру волосы охватывали и наполняли меня теплом и силой.
Я знал многих друзей отца. Они вместе тренировались или просто собирались в свободное от войны время в местном тэге, чтобы отведать свежезаваренного травяного напитка – зерлоя или чего-то покрепче. Шутили, смеялись, иногда задевали проходивших мимо девушек или поселенцев, которые чем-то привлекали их внимание. Драк и разборок никогда не возникало. Завидев нашивки на силовых рубахах воинов или просто зная, кто они, с ними не связывались, только в шутку задирались и перебрасывались колкостями и насмешками.
В ответ на предложение поучаствовать в тренировочной схватке с кем-то из них большинство элтов лишь улыбались и под разными предлогами отказывались от такой чести. Друзья отца и отец не настаивали. В родных местах среди местных жителей у них не было врагов. Иногда воины ссорились между собой и могли надавать друг другу тумаков и наставить синяков. Владея знаниями и способностями для лечения ран, навыками в энергомедицине, пострадавшие к врачам не обращались. Это неминуемо влекло за собой огласку, а она никому не была нужна.
Наш закон был суров к тем, кто выяснял отношения на мечах. Дуэли в любом виде были запрещены, особенно в кадровых частях. Даже за подстрекательство к такому выяснению отношений следовало отстранение от своих прямых обязанностей, что влекло за собой наказание в виде показательных работ по уборке или приведению местности в порядок наряду с биотами. Быть причиной для насмешек не хотелось никому. Нарушителей могли отстранить от участия в боевых действиях. Более сурового наказания для воина не было. Осознание того, что, когда ты занят подсобными работами и не можешь ничем помочь товарищам, находящимся на огневом рубеже, через свой неправильный поступок, было лучшим лекарством от повторения подобного.
По законам воинского братства, которые соблюдались всегда, применять свои навыки против мирного населения, когда на тебя не нападали, считалось недопустимым, что свидетельствовало о неправильном применении силы. Совершить подобное действие означало уронить свое достоинство, звание воина и уподобиться наемникам атлантов, крэгам, сброду, собранному со всех